А ещё ты не одеваешься нарочито сексуально. Похоже, ты понимаешь, что носить сексуальные шмотки — не значит быть сексуальной, что конфетками нужно угощать того, кто это заслужил, а не раздавать их на халяву каждому встречному и поперечному.
— То есть ты не веришь, что каждому кто-то предназначен судьбой?
— Почти. Я верю, что... Никто. Никому. Нафиг не нужен.
— Ну разве можно винить людей в том, что они всегда надеются на лучшее?
— Конечно, можно. Это эгоизм. Сама подумай, в разбитом сердце нет ничего ужасного, если представить, что ты мог остаться с этим ужасным человеком и до конца жизни быть несчастным.
— Мне кажется, ты романтизируешь прошлое.
— Мы уже не узнаем: прошлое позади, можно его романтизировать.
— А знаете, что совершенно отсутствует у особей вашего пола?
Он взглянул на меня искоса. Я покачала головой.
— Невинность. Единственный раз, когда её можно заметить, это — когда женщина раздевается и не может поднять на тебя глаза.
— Что ты делаешь, чтобы почувствовать себя секси?
— Я надеваю обтягивающее платье и не надеваю трусики.
В детстве я мечтал быть физиком, но в то же время хотел быть комиком. В итоге вышло стать лишь одним, но я сейчас попробую побыть обоими. Вашему вниманию представляются «Теоретические шутки о члене». Мой член такой маленький, что я еле-еле его нахожу, так как на него сильно влияют механические колебания временной и пространственной материй. А во время секса моя партнерша знает лишь то, где находится мой пенис и какой скоростью обладает — из-за его ничтожных размеров на него действует принцип неопределенности Хайзенберга. У меня в голове творческий беспорядок, или скорее креативистская энтропия.
Цокот высоких каблучков ласкал слух, как и ее манера двигаться, и касалось это не только походки. Вернее походки не касалось совершенно.
— Мы не всегда это понимаем, но у Бога есть план.
— Да, я в курсе. Но почему все думают, что это хороший план?
Cлайд с цитатой