Сказки не говорят детям о том, что есть драконы — дети сами об этом знают. Сказки говорят, что драконов можно убить.
(Волшебные истории – это больше, чем правда: не потому, что они лгут, будто драконы существуют, а потому, что утверждают, что дракона можно победить.)
Время у нас еще есть. Заглянем в зимний сад, что за сценой рядом, — там декораторы и рабочие
сцены готовятся к спецэффектам, чтобы детвора поверила сильнее, ибо нет ничего волшебнее того,
что по-настоящему живо: роз в горшках, шипастых колючек в горшках, бобовых стеблей в горшках.
Там серебряный мускатный орех и золотая груша, а еще говорящий соловей в клетке и медный говорящий сазан в плошке-пузыре. А дракон — он костюмированный или настоящий? Ладно, все равно автографов не дает.
Убийца убивает человека, самоубийца — человечество.
(Убийца убивает человека, самоубийца — всех людей).
Древний лес... Он есть почти в каждой старой сказке, легенде или вымышленной саге. Такой лес покрывал Средиземье, в нем горел нарнийский фонарь, в одном из его деревьев был навеки заточен великий Мерлин. Но все же корнями волшебные леса уходят в человека. Вся магия – оттуда. Из души.
Чем хороша сказка? Она не набор слов. Она — то, что внутри нас, и делает нас людьми. И пока в неё верят, в мире всегда будет место волшебству.
Cлайд с цитатой