От трескотни ораторов досужих,
От шума телешоу записных
Себя я начинаю мыслить вчуже
И жажду раздражителей иных;
И все утраты поступи духовной,
Все язвы обесценившихся чувств,
Все непотребства самости греховной
Превозмогаю — Пушкиным лечусь.
Книги мне дали больше, чем люди. Воспоминание о человеке всегда бледнеет перед воспоминанием о книге.
Книга должна быть дорогой. И первое свидетельство любви к ней — готовность ее купить. Книгу не надо «давать читать». Книга, которую «давали читать», — развратница. Она нечто потеряла от духа своего и чистоты своей. Читальни и публичные библиотеки суть публичные места, развращающие народ, как и дома терпимости.
Ты прочитаешь много хороших книг. Плохих, конечно, тоже, но ты научишься видеть разницу.
— Я не нашла для тебя подходящей книги, зато ты сама сможешь написать свою.
— Осторожно, этим ты сможешь изменить мир.
— И знаешь, о чем эта книга?
— Нет.
— Она о побеге из тюрьмы.
— Может её тоже поставить в раздел «образование»?
Я не понимаю литературы. Это непродуктивная и напрасная потеря времени. Писатели исчезнут.
Общество изменяют не литературой, а реформами или пулеметами... Литература в лучшем случае показывает, в кого надо стрелять или что нуждается в изменении.
Писательский долг перед человечеством должен быть игрой для личного удовольствия. Я пишу книги, которые мне самой будет интересно прочитать. Я люблю своих героев, я хочу познакомить их с читателями. Я хочу, чтобы в стихах пульсировала моя кровь. Но я знаю, я ответственна за то, что я пишу. Я должна сделать больно читателю. Без боли он ничего не поймет… Без боли – нет красоты. Без боли – нет добра. К сожалению.
Cлайд с цитатой