Любовь, как ничто другое, — природный талант. Или умеешь это от рождения, или не сумеешь никогда.
Так было всегда: что бы ни случилось, доброе или дурное, всякое событие у него так или иначе связывалось с нею.
Любовь, как ничто другое, — природный талант. Или умеешь это от рождения, или не сумеешь никогда.
Так было всегда: что бы ни случилось, доброе или дурное, всякое событие у него так или иначе связывалось с нею.
Предстояло научить ее думать о любви, как о благодати, которая вовсе не является средством для чего-то, но есть сама по себе начало и конец всего.
Его личный ад, длившийся более полувека, уготовал ему еще много смертельных испытаний, которые он намеревался встретить с еще большим жаром, большими страданиями и большей любовью, чем все предыдущие, потому что они — последние.
Тайная жизнь с мужчиной, который никогда не принадлежал ей полностью, жизнь, в которой не однажды случались мгновенные вспышки счастья, не так уж плоха. Наоборот: его жизненный опыт свидетельствовал, что, возможно, как раз это придавало ей прелесть.
Начиная писать, он был готов подвергнуть свое терпение величайшему испытанию, во всяком случае, ждать до тех пор, пока не станет совершенно очевидно, что он теряет время уникальным, не укладывающимся в голове образом.
Так было всегда: что бы ни случилось, доброе или дурное, всякое событие у него так или иначе связывалось с нею.
Никогда до того момента не осознавала она так ясно тяжесть и огромность драмы, которую сама породила, когда ей едва исполнилось восемнадцать, и которая должна была преследовать ее до самой смерти. И она заплакала, заплакала в первый раз с того дня, как стряслась эта беда, и плакала одна, без свидетелей, ибо только так она и умела плакать.