Кинжал
острым лезвием
в сердце войдет,
как входит плуг
в выжженный луг.
Нет,
не вонзайся мне в сердце,
нет.
Дождик идет в Сантьяго,
сердце любовью полно.
Белой камелией в небе
светится солнца пятно.
Дождик идёт в Сантьяго:
ночи такие темны.
Трав серебро и грёзы
лик закрывают луны.
Видишь, на камни улиц
падает тонкий хрусталь.
Видишь, как шлёт тебе море
с ветром и мглу и печаль.
Шлёт их тебе твое море,
солнцем Сантьяго забыт;
только с утра в моём сердце
капля дождя звенит.
Дождик идет в Сантьяго,
сердце любовью полно.
Белой камелией в небе
светится солнца пятно.
Дождик идёт в Сантьяго:
ночи такие темны.
Трав серебро и грёзы
лик закрывают луны.
Видишь, на камни улиц
падает тонкий хрусталь.
Видишь, как шлёт тебе море
с ветром и мглу и печаль.
Шлёт их тебе твое море,
солнцем Сантьяго забыт;
только с утра в моём сердце
капля дождя звенит.
Август.
Персик зарёй подсвечен,
и сквозят леденцы стрекоз.
Входит солнце в янтарный вечер
словно косточка в абрикос.
Крепкозубый, налит початок
смехом жёлтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
По собственному опыту он знал, что её сердце — вроде миража: стоит приблизиться к этому оазису, и он исчезнет.
Я пришел к черте, за которой
прекращается ностальгия,
за которой слезы становятся
белоснежными, как алебастр.
Cлайд с цитатой