Когда я вырасту и стану великаном,
Я всем разбитые коленки излечу,
И всех ребят из нашего подъезда
Я через крыши прыгать научу.
Когда я вырасту и стану великаном,
Я всем разбитые коленки излечу,
И всех ребят из нашего подъезда
Я через крыши прыгать научу.
— Если я тебя правильно понял, ты меня вызываешь на поединок.
— Правильно понял.
— Тогда по всем правилам дуэли ты вызываешь, а я выбираю оружие.
— Выбирай. Только ты учти, я твоими самбами и каратэ не владею, и если ты честный человек, а, надеюсь, что ты честный человек...
— Так что, если я честный человек, мы с тобой на пинг-понговых шариках будем драться?.. Знаешь, Ласточкин, я как-то не люблю, когда слишком много говорят о честности.
— Все? Значит будем драться!
— А я с тобой драться и не собираюсь. Если я выбираю оружие, то считай, что я его уже выбрал... Я буду драться с тобой всю жизнь! Слышишь, с такими вот как ты подонками и трусами! Запомни это.
— Если я тебя правильно понял, ты меня вызываешь на поединок.
— Правильно понял.
— Тогда по всем правилам дуэли ты вызываешь, а я выбираю оружие.
— Выбирай. Только ты учти, я твоими самбами и каратэ не владею, и если ты честный человек, а, надеюсь, что ты честный человек...
— Так что, если я честный человек, мы с тобой на пинг-понговых шариках будем драться?.. Знаешь, Ласточкин, я как-то не люблю, когда слишком много говорят о честности.
— Все? Значит будем драться!
— А я с тобой драться и не собираюсь. Если я выбираю оружие, то считай, что я его уже выбрал... Я буду драться с тобой всю жизнь! Слышишь, с такими вот как ты подонками и трусами! Запомни это.
Когда полет парящей в небе птицы
Одною нашей волей будет прерван
Мы в первый миг о том не пожалеем
И лишь потом, как наждаком по нерву,
Раскаянье должно явиться.
— Так что с тобой делать?
— Готов понести наказание. Только за такое мелкое хулиганство и взрослых-то на три рубля штрафуют. Да и то вы бы меня не оштрафовали.
— Почему?
— А у вас с чувством юмора все в порядке.
— Помнишь, мы с тобой в первом классе клятву давали. Глупо, конечно, но я помню...
— И я помню.
— А как мы вместе в лагерь ездили, помнишь?
— Помню.
— Как ты подрался из-за меня... А как ты за одну ночь плавать научился, помнишь?
— Помню. А у тебя было платье такое, в горошек. И меня поразило, что и фамилия у тебя такая — Горошкина. А мы тебя тогда все Морковкиной дразнили.
— А когда я скарлатиной болела, ты мне мороженое носил... Тогда еще написал свои первые стихи...
— Ты и это помнишь?..
— Дарья, разве тебе не хочется освежить свои воспоминания о летнем лагере?
— О тех трогательных днях, когда все называли меня «той странной девочкой»?
Мы вырастаем и смотрим на мир сверху вниз, а потом стареем и оглядываемся назад.
... но вы только представьте, каково это — быть ребенком! Позади у тебя совсем ничего нет, а все дни и все дороги ведут только вперед, только вверх, и ни одна возможность еще не упущена, ни один день не истрачен даром, и ни о чем пока не приходится жалеть. Все в мире для тебя ново, да и сам мир нов...
Я в детстве тоже хотела иметь волшебную палочку, чтобы сразу стать старенькой, как моя бабушка, получать пенсию и ничего не делать. Хорошо, что у меня не было волшебной палочки.
9:13.
Личная информация.
Когда я был маленьким, мать учила меня никогда не смотреть на солнце. Но в шесть лет я всё-таки это сделал.
И, встретившись с ними взглядом, Сашка всей кожей ощутила то, что до нее много раз понимали другие. Существу безразлично, что ее кто-то любит. И что она кого-то любит. И что у нее было детство, и она плескалась в море; и что у нее на старом вязаном свитере вышит олень. Много было таких, кем-то любимых, носивших в кармане ракушку или пуговицу, или черно-белую фотографию; никого не спасли ничьи воспоминания, никого не защитили слова и клятвы, и те, кого очень любили, умерли тоже.