Так классно быть с кем-то, кто ничего обо мне не знает.
Если я не буду слушать, то не узнаю, что скажет врач, и тогда, может, это не сбудется.
Так классно быть с кем-то, кто ничего обо мне не знает.
Если я не буду слушать, то не узнаю, что скажет врач, и тогда, может, это не сбудется.
Пятнадцать, подняться с постели, спуститься в гостиную и чтобы все оказалось шуткой.
Двести девять, выйти замуж за Адама.
Тридцать, пойти на родительское собрание и услышать от учителя, что наш ребенок — гений. Вернее, все трое — Честер, Мерлин и Дейзи.
Пятьдесят один, два, три. Открыть глаза. Открыть глаза, черт побери.
Не могу. Слабею.
Сорок четыре, не падать в пустоту.
Мысль оглушает, охватывает всё тело от кончиков пальцев ног, пронзает меня, затмевает все прочие мысли, и я не могу больше думать ни о чём другом. Она переполняет меня, словно беззвучный крик. Я так долго была больна — опухшая, слабая, с покрытой пятнами кожей, слоящимися ногтями, выпадающими волосы и выворачивающей до костей тошнотой. Это несправедливо. Я не хочу умирать вот так, толком не пожив. Я понимаю это с ослепительной ясностью. В сердце даже шевелится надежда-бред. Пока я не умерла, я хочу жить. Всё остальное не имеет смысла.
Допустим, я умру. И ничего больше не будет. Остальные будут жить, как жили, в своём собственном мире — обниматься, гулять. А я останусь в этой пустоте и буду беззвучно стучаться в разделяющее нас стекло.
Топча падалицу, я бреду к яблоне. Прикасаюсь к изгибам ствола, пытаясь почувствовать пальцами его сизый, как синяк цвет. На ветках уныло висят несколько листьев, сморщенные яблоки порыжели от гнили.
Кэл утвержает, будто люди сделаны из ядерного топлива потухших звёзд. Он говорит, что когда я умру, то вновь обернусь прахом, блеском, дождём. Если так, то я хочу, чтобы меня похоронили здесь, под яблоней. Корни дерева протянутся к месиву, бывшему моим телом, и высосут все соки. Я превращусь в цветок яблони. Весной я опаду на землю, как конфетти, прилипну к подошвам своих близких. Они принесут меня в дом в карманах, просыплют мою нежную пыльцу на подушки, и она навеет сон. Что же им приснится? Летом они меня сьедят. Адам перелезет через забор и украдёт меня, соблазнившись моим ароматом, крупными румяными боками, блеском и здоровым аппетитным видом. Он попросит маму испечь со мной крамбль или штрудель и вопьётся в меня зубами. Я лежу на земле и пытаюсь себе это представить. Правда, правда. Я мертва. Я превращусь в яблоню.
Самолёты врезаются в дома. Трупы летят по воздуху. Взрываются автобусы и поезда метро. Сквозь плиты тротуара просачивается радиация. Солнце превращается в крошечную чёрную точку. Человечество вымирает, тараканы правят миром.
Может случиться всё, что угодно.
Ты всегда так реагируешь, будто я всё время веду себя неправильно.
Как будто я неправильно умираю.
Я люблю тебя. Я тебя люблю. Я мысленно посылаю эти слова из своих пальцев в его, вверх по руке прямо в сердце. Услышь меня. Я тебя люблю. Прости, что я тебя покидаю.