Она предпочла бы знать, где другая мама: ведь если той нет нигде, она может быть где угодно. И в конце концов, всегда больше боишься того, чего не видишь.
– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.
Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…
— Знаешь... Мы могли бы стать друзьями, — сказала Коралина.
— Мы могли бы стать редкой разновидностью африканских танцующих слонов, — откликнулся кот, — но не стали. Во всяком случае, — язвительно добавил он, взглянув на Коралину, — я не стал.
Страх — заразная штука. Он передаётся другим. Иногда достаточно сказать «боюсь», чтобы страх стал ощутимым.
Потому что настоящая смелость проявляется только тогда, когда тебе страшно, но ты продолжаешь действовать.
– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.
Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…
— Вы ведь правда не понимаете, да? — сказала она. — Я не хочу получать все, что захочу. Никто этого не хочет. Какая радость в том, что я получу все, что мне хочется?
Вот так, ни за что ни про что? А как же дальше?
Ричарду не просто делалось страшно, когда он оказывался на горе или на последнем этаже высокого здания, — это рождало в нем тупой, невыносимый ужас, от которого потеют руки и хочется кричать во все горло. Ему казалось, что если он подойдет слишком близко к краю, какая-то неведомая сила подтолкнет его, и, не владея собой, он непременно шагнет в пустоту. В такие минуты Ричард переставал доверять самому себе, и это пугало его даже больше, чем сама бездна.
Cлайд с цитатой