— Хорошо-то как, Машенька!
— Я не Машенька.
— Все равно хорошо.
— Хорошо-то как, Машенька!
— Я не Машенька.
— Все равно хорошо.
— Не порть удовольствие!
— Удовольствие?! Ох, то есть это гримаса наслаждения, какая экспрессия!
Знаете, честолюбие — полезное чувство. Это большое удовольствие — делать что-то лучше других. В том числе и детей! Мы ведь, заводим их для собственного удовольствия.
Чтобы получать удовольствие мне не нужно ничего делать потому, что я получаю удовольствие, когда ничего не делаю.
И на гору приятно взбираться
Может быть, чем спускаться с нее,
...
Если в гору подниматься
от тайфуна волн огромных,
что в припрыжку за тобою
набегают на дорожку,
что ведет нас в гору плавно
И нет на ней чего навально.
Если обожраться арбуза, то самое большое удовольствие-счастье — это отдать воду природе. Так вот я это к тому, что отдать воду природе должно быть к месту и ко времени и в рамках правил человеческого общежития и культуры, в которой живешь. Стыдно, товарищи, стыдно, но жить надо.
— Хочешь большой, но чистой любви?
— Да кто ж её не хочет?
— Тогда приходи, как стемнеет, на сеновал. Придешь?
— Отчего ж не прийти? Приду. Только уж и Вы приходите. А то вон сударь тоже позвал, а опосля испугался.
— Она не одна придёт. Она с кузнецом придет.
— Каким кузнецом?
— Дядей моим, Степан Степанычем. Он мне заместо отца — кузнец наш.
— А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен. Что я лошадь, что ли? Зачем нам кузнец?
— Благословлять. Вы же изволите предложение делать?
— Так, свободна... Ступай, не видишь — играем.