Закончится лето. И Бог с ним. Начнется осень. Ведь ты ее любишь. Я вижу в твоих глазах.
Так пусть гремит во мне великим
оркестром, пусть немеет зал:
Да здравствует ее улыбка!
Да здравствуют ее глаза!
Закончится лето. И Бог с ним. Начнется осень. Ведь ты ее любишь. Я вижу в твоих глазах.
Так пусть гремит во мне великим
оркестром, пусть немеет зал:
Да здравствует ее улыбка!
Да здравствуют ее глаза!
Но когда ты спросишь: «зачем же со мной остался?» Я хочу твое сердце выучить наизусть.
Дома пять картин и расшитое ливнем платье, на стене по белому белым, без запятых: «это, в общем, банально, но мне тепла не хватает, не хватает просто толики красоты».
Это осень в душе, это смех с послевкусием вишни, это желтые листья стихов на губах скрипачей.
Он заваривал чай из звезд и ругал повседневщину, рисовал в траве портрет из своих следов, говорят, он любил горожанку, простую женщину, и вписал ее в вечность посредством обычных слов.
Ты можешь быть лишним, ты можешь стать первым, ты можешь сорвать с теплой кожи запрет, вживить провода, оголить вместо нервов, сгореть за секунду, включив в мире свет.