Дмитрий Емец. Мефодий Буслаев. Светлые крылья для тёмного стража

Всякий неглупый парень, доживший до шестнадцати лет, понимает, что ни одна девушка не бывает прекрасна двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят пять дней в году. Красота — это внезапное, мимолетное, на секунду вспыхивающее состояние. Исключение из правила, а совсем не правило.

Одна девушка смешна в гневе, другая плаксива, третья болтлива. Четвертая забавно взвизгивает, когда ругается по телефону со своей мамой. Пятая жадничает по пустякам. Шестая хранит в кошельке фантики от конфет за прошлый год. И так до бесконечности. Человека надо любить не за что-то, а вопреки чему-то. Только в этом случае чувства переживает все пинки и взбрыки судьбы.

29.00

Другие цитаты по теме

И ее губы – раковины, лепестки роз, скорпионьи хвосты, – слово «да» никогда не слетало с этих губ, зато «нет»… «Нет» засунуто за щеку подобно долгоиграющему леденцу. Который она посасывает с тех самых пор, как на ведущей к ней лестнице стали появляться жалкие типы, похожие на меня.

Красота женщины не во внешней ее привлекательности, истинная красота женщины отражается в ее душе. Это забота, которую она отдает с любовью. Это страсть, которую она проявляет. Красота женщины с годами только растет.

Прелесть любви к красивой женщине в том и заключается, что это всегда вызывает зависть окружающих.

Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище... Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения... Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.

Ты будешь дурой, коли мне уступишь:

Так восхищенья моего не купишь.

Мы от неведомого ждем чудес,

Отведавши — теряем интерес.

Вблизи ты женщина, на расстоянье -

Богиня, облачённая в сиянье.

В моих мечтах ты ярче заблистала,

Чем от природы женщине пристало,

И коль мечта мне заменила явь -

Её осуществленьем не бесславь!

Ты так во мне сладка, что поощренья

Не больше жажду я, чем мёд — варенья.

Что красота? Природы ловкий трюк:

Как дети на жонглера, ставши в круг,

Так на неё глазеем мы часами,

А после на себя дивимся сами.

Любовь, как сокол, бьёт добычу влёт,

А не отнимешь — вмиг её сожрёт:

Надежды похватав, как воробьишек,

Она с костями выблюет излишек.

Любовь — пчела: сбирает свой запас,

Кружит, жужжит, но жалит только раз.

Она была верна только неверности собственной натуры, как ни парадоксально это звучит.

Старая любовь не умирает. Она может вздремнуть, взять отгул, временно затаиться в памяти, но окончательно она не уходит никогда. Часто она возвращается и пронзает насквозь.

В его взгляде тоже сквозила любовь — любовь, которая и позволила его личности не раствориться в этих стенах, выпивающих душу.

Для женщины понятие «счастье» обычно неразделимо с понятием «любовь».