Единственное, о чем я жалею, — что не сбежал когда-то с губернаторской дочкой.
Не верю людям, которые, оглядываясь на прожитые годы, гордо восклицают: «Ни о чём не жалею и ничего не стал бы исправлять!» Я и жалею, и исправил бы — да где уж?
Единственное, о чем я жалею, — что не сбежал когда-то с губернаторской дочкой.
Не верю людям, которые, оглядываясь на прожитые годы, гордо восклицают: «Ни о чём не жалею и ничего не стал бы исправлять!» Я и жалею, и исправил бы — да где уж?
Я никогда не говорила: «Я хочу быть одна». Я только сказала: «Я хочу, чтобы меня оставили в покое», а это не то же самое.
— Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.
— Прекрасно понимаю, — сказал я. — Моя собственная роль понуждает меня порой бросаться на поиски автора этой идиотской пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими ты их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, и, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы — примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.
В молодости я требовал от людей больше, чем они могли дать: вечной дружбы, неизменной любви. Теперь я научился требовать от них меньше, чем они могут дать: просто товарищества, без фраз. А их чувства, дружба, благородные поступки сохраняют в моих глазах всю ценность чуда: чистый дар благодати.
Думаешь, меня так легко ввергнуть в пучины отчаяния? Ты слишком беспокоишься, Гил. Мне всё равно ничего не понять, когда на меня такое резко сваливается. Так что всё в порядке.