Я так и не научился ждать,
Любить и верить в прощенье неба.
И мне забвенья не избежать,
И не дождаться объятий лета.
В осенний день я прольюсь дождём,
Весенним днём стану талым снегом.
Мою мольбу перекроет стон,
Мои слова разлетятся пеплом.
Я так и не научился ждать,
Любить и верить в прощенье неба.
И мне забвенья не избежать,
И не дождаться объятий лета.
В осенний день я прольюсь дождём,
Весенним днём стану талым снегом.
Мою мольбу перекроет стон,
Мои слова разлетятся пеплом.
Я от души хотел бы быть любезным, но моя глупая застенчивость так велика, что нередко я выгляжу высокомерным невежей, хотя меня всего лишь сковывает злосчастная моя неловкость.
В тот самый день мне исполнилось двадцать четыре года, но я уже знала, что всё лучшее в моей жизни осталось позади.
По профессии я — усилитель.
Я страдал, но усиливал ложь.
Мне гораздо проще разобраться в вещах больших и сложных, чем в чем-то незначительном и простом. Кажется, это и делает меня настоящей француженкой.
Меня похоронили. Меня уже давно похоронили. Ты ходил ко мне каждую неделю. Ты всегда стучал в могилу, и я выходила оттуда. Глаза у меня были полны земли. Ты говорил: «Ты же так ничего не видишь» — и вынимал из глаз землю. А я тебе говорила: «Я всё равно не вижу. У меня ведь вместо глаз дыры».
Не хочу смотреть, как рушится мир, в который я так верил.
Порой мне кажется, что жизнь — это спектакль, в котором для меня не нашлось роли.
— Как это лучше объяснить... Иногда на меня обрушивается такая тоска, такая беспомощность — будто разваливается вся конструкция мира: правила, устои, ориентиры — раз! — и перестают существовать. Рвутся узы земного притяжения, и мою одинокую фигуру уносит во мрак космического пространства. А я даже не знаю, куда лечу.
— Как потерявшийся спутник?
— Да, пожалуй.
Убеждена: не следует говорить в адрес любви, даже если она давно ушла, нехорошие слова. От этого прошлое не изменится. А твое собственное будущее может осложниться. Не понимаю тех, кто не умеет достойно расстаться, посылает вслед тому, кого любил, скверные слова... Когда мне бывало особенно тяжело, я защищалась от своих бед... одиночеством. В моей жизни был период, когда я однажды просидела десять часов под дождем в лодке, решая, как мне дальше жить. Впрочем, разве это одиночество? Это передышка перед очередным рывком в жизни, состояние, когда ты остаёшься наедине с собой и Богом. Актриса, не познавшая любовь и горькое одиночество, никогда не будет искренней на сцене.
Мне б отучиться от одиночества...