Всё-таки презрение — отличное успокаивающее средство... Оно всё расставляет по своим местам, как таблетка аспирина, рюмка спиртного или сигарета.
Никто не помнит услуг, зато все отлично помнят обиды.
Всё-таки презрение — отличное успокаивающее средство... Оно всё расставляет по своим местам, как таблетка аспирина, рюмка спиртного или сигарета.
Никто не помнит услуг, зато все отлично помнят обиды.
Никогда не связывайтесь со стариком, цепляющимся за идею. Человек так редко доживает до старости с идеями, за которые стоит бороться, что те немногие, кому это удалось, готовы лечь за них костьми.
Нельзя верить неожиданным переходам к нежности и спокойствию, потому что ярость сметёт всё на своём пути рокочущим барабанным боем и взвизгиванием скрипок.
— Вы забываете о Боге, маэстро.
— Он меня мало интересует. Бог прощает то, чего нельзя прощать, он безответствен и непоследователен. Он не кабальеро.
Презирай меня, сколько угодно — я жалкий, никчемный трус, меня как ни принижай, все мало, — но я слишком ничтожен для твоего гнева.
Чем громче орешь: «Успокойся!», тем меньше люди успокаиваются. Главное — успокоиться самому.
Как хорошо! Как свежо и спокойно! Разве это не счастье? Почему Петербург всегда так оживлён, так безумен? Неужели нельзя всегда пребывать в таком мирном состоянии?
Порой само присутствие человека рядом способно успокоить.
В иных ситуациях слова утешения только бредят душу. Иногда все, что нам нужно, это хорошая звукоизоляция.
По опыту знаю: чем больше вокруг бардака, тем спокойнее.