Всё-таки презрение — отличное успокаивающее средство... Оно всё расставляет по своим местам, как таблетка аспирина, рюмка спиртного или сигарета.
Никто не помнит услуг, зато все отлично помнят обиды.
Всё-таки презрение — отличное успокаивающее средство... Оно всё расставляет по своим местам, как таблетка аспирина, рюмка спиртного или сигарета.
Никогда не связывайтесь со стариком, цепляющимся за идею. Человек так редко доживает до старости с идеями, за которые стоит бороться, что те немногие, кому это удалось, готовы лечь за них костьми.
Нельзя верить неожиданным переходам к нежности и спокойствию, потому что ярость сметёт всё на своём пути рокочущим барабанным боем и взвизгиванием скрипок.
— Вы забываете о Боге, маэстро.
— Он меня мало интересует. Бог прощает то, чего нельзя прощать, он безответствен и непоследователен. Он не кабальеро.
Презирай меня, сколько угодно — я жалкий, никчемный трус, меня как ни принижай, все мало, — но я слишком ничтожен для твоего гнева.
Чем громче орешь: «Успокойся!», тем меньше люди успокаиваются. Главное — успокоиться самому.
Как хорошо! Как свежо и спокойно! Разве это не счастье? Почему Петербург всегда так оживлён, так безумен? Неужели нельзя всегда пребывать в таком мирном состоянии?
В иных ситуациях слова утешения только бредят душу. Иногда все, что нам нужно, это хорошая звукоизоляция.