Не хотел видеть половину из того, что видел.
Я не видел половины из того, что бы хотел увидеть.
Не хотел видеть половину из того, что видел.
Я не видел половины из того, что бы хотел увидеть.
Не хотел видеть половину из того, что видел.
Я не видел половины из того, что бы хотел увидеть.
На улицах, что носят имена советских мумий,
Твой смертельный номер — тут родился, помрачнел и умер.
Рожденные на рубеже двух тысячелетий.
Живущие на рубеже двух тысячелетий.
Погибшие на рубеже двух тысячелетий.
Воскресшие на рубеже двух тысячелетий.
Нам повторяли в детстве: «Не ходи за гаражи, покуда жив -
Там только грязь и конский труп едят бомжи.
Там правит декаданс и вырождение в сети пожив
Ведут свой пьяный рамс». Это портал в рассадник зла и лжи!
Где адский ритуал — горит огнем зловещий гримуар.
И души грешников глотают рты огненных игуан.
Ты потеряешь себя сам в объятиях прожённых путан.
И вот — мы выросли, и как-то все вдруг оказались там.
Агонию этой эпохи увидим в финале,
Как стали золою те вещи,
В которые мы так серьезно играли.
Под белым полотном бесплотного тумана,
Воскресная тоска справляет Рождество;
Но эта белизна осенняя обманна -
На ней ещё красней кровь сердца моего.
Ему куда больней от этого контраста -
Оно кровоточит наперекор бинтам.
Как сердце исцелить? Зачем оно так часто
Счастливым хочет быть — хоть по воскресным дням?
Каким его тоску развеять дуновеньем?
Как ниспослать ему всю эту благодать -
И оживить его биенье за биеньем
И нить за нитью бинт проклятый разорвать?