Доктор тоже человек, у него свои слабости: он жить хочет.
Я три дня гналась за вами, чтобы сказать, как вы мне безразличны.
Доктор тоже человек, у него свои слабости: он жить хочет.
Доктора — те же адвокаты, с той только разницей, что адвокаты только грабят, а доктора и грабят и убивают... Может быть, в какой-нибудь Аркадии попадаются исключения из общего правила, но... я в свою жизнь пролечил тысяч двадцать и не встретил ни одного доктора, который не казался бы мне патентованным мошенником.
— Почему ты стал врачом? Почему именно хирургом?
— Ну, потому что для проктолога я слишком весёлый, а для гинеколога слишком влюбчивый. А для хирурга у меня всё сложилось. У меня ловкие руки и острый ум.
— А если серьёзно?
— Да чёрт его знает! Понимаешь, это мужская профессия. Сразу видно, чего ты стоишь. В операционной ведь никого не обманешь. Тут всё от тебя зависит. Решения принимаешь ты.
— А везение?
— Везение... Это уже Бог! При этом каждый делает свою работу сам. Он — свою, я — свою. При том, когда я свою работу делаю хорошо, то и Боженьке полегче.
Очень многие врачи заставляют тебя чувствовать себя черт-те как, вроде ты всего-навсего толстый кусок мяса, движущийся на конвейерной ленте.
Нынешним врачам нужно лишь одно — чтобы мы, люди, как можно теснее приблизились к среднестатистическому человеку. Стали бы как можно более обычными.
— Прошу прощения, но онемение дошло со сустава и такими темпами, через 36 часов доберется до сердца.
— Иронично, но несмотря на все свои расчеты, умрешь ты, выпав с этого балкона.
— Тебе, может, и все равно, а доктор МакМанус давала клятву и я уверен, она не против быстрого осмотра.
— Феликс, мне кажется, что ты преувеличиваешь и у меня нет моих инструментов.
— У меня есть свои.
— Вот вы — как решили стать врачом?
Пэйж пожимает плечами:
— Нужно же на что-то было выменять свою юность…