Растет сквозь сломанный хребет, растет сквозь рваные карманы какой-то траурный поэт, какой-то раненый и ранний.
Она меня любит как график, по датам, по числам морей и пустынь. Она заползает мне в душу до глуби и губы брезгливо кривит. Она меня любит, конечно же, любит. Но страшно от этой любви.
В ее глазах — тоска и бесприютность, в ее глазах — метание и резь, в ее глазах заоблачно и мутно, она не здесь, она уже не здесь...
Пожалеешь людей и начнешь их любить по-иному: Молча. Глядя в сердца. Гладя слабую птицу души. Разбивая стихами и криком застывшую кому — одиночество женщин, усталость молчащих мужчин.
Сражайся, пой. В дремотное безделье не торопись. Смотри, смотри вокруг, смотри на всех. А достигая цели, опять иди, не опуская рук.
Что есть творчество? Попытка убаюкать жизнь в стихах, попытка жить сквозь певчество и отчество, и в пол строки — разменная тоска.
Все хорошо. Болит? Слегка. Слегка болит, слегка болею. У вас холодная рука и обжигающая шея.
А кошка у ног неизвестной породы учила ее чувству гордой свободы, учила гулять по обшарпанной крыше, учила, что люди почти что как мыши. И если любить, то не жалких, не слабых, и если уж падать, то только на лапы.
Потом поймешь — ничто не повторится, потом поймешь — все было наяву, когда посмотришь из окна больницы на первую весеннюю листву.
Сколько лиц в пустоте… Я смотрю в них и вижу одно: В каждом спит человек, под прибитыми к черепу масками.
Cлайд с цитатой