— Че делать?
— Одеваться, спичка 45 секунд горит.
— Расслабтесь, пацаны, спичка — прошлый век. Мы одеваемся, пока горит зажигалка.
— Че делать?
— Одеваться, спичка 45 секунд горит.
— Расслабтесь, пацаны, спичка — прошлый век. Мы одеваемся, пока горит зажигалка.
Вновь и вновь я вижу сон,
Кровью залит горизонт,
И земля в огне на много миль.
Шесть минут до часа икс,
Небо скоро рухнет вниз,
Ветер всех развеет, словно пыль.
Время — это огонь, в котором мы сгораем!
Думаешь, теперь у тебя есть оружие, которое справится со мной, да? И, возможно, лет через пятьдесят или сто, ты научишься владеть огнем, но время — это как раз то, чего у тебя нет. Пламя бушует — неконтролируемо — у тебя внутри, и оно быстрее уничтожит тебя, чем меня.
Время — это огонь, в котором мы сгораем!
Процесс разжигания огня, наблюдения за его ярким пламенем и медленным шипящим затуханием словно воспроизводит траекторию человеческой жизни – мы ярко горим, находим тех, с кем можно поделиться теплом, и угасаем. Эти сокровенные чувства, невысказанные, абсолютно первобытные, напоминают нам о самом важном в жизни: семье, друзьях и неумолимом течении времени.
Он единственный, кто у меня остался, и единственный, кого я любила, но так и не сказала ему об этом. Надеюсь, он чувствовал мою привязанность, невысказанную благодарность за оказываемую поддержку и время, потраченное на меня. И за безграничное терпение, которое он мудро проявлял каждый раз, когда я ухитрялась втянуть его в неприятности. Мне так жаль, что я не говорила ему, что люблю его, когда была возможность.
... убивать время — занятие не из легких.
Самая характерная особенность любого времени — раньше жили лучше.
Время — это какой-то сумасшедший косметический хирург, который злорадно лепит из молодого прекрасного лица обрюзгшую ряху.
— Как дети втягиваются в универскую жизнь? Я не могу понять.
— Три слова. Навыки. Управления. Временем.