Иногда нужно разбить голову тому, кто преданно тебя любит. Зачем? Затем, чтобы встретиться со своими желаниями.
Когда идёт дождь, кажется, что вот-вот что-то вспомнится.
Иногда нужно разбить голову тому, кто преданно тебя любит. Зачем? Затем, чтобы встретиться со своими желаниями.
– Вы знаете, я… – крикнул он. – Я псих! У меня бред сумасшедшего!
Пожилая женщина повернулась и пристально посмотрела на него.
– Настоящие сумасшедшие не говорят об этом первому встречному, – сказала она.
— Кику, ты ошибаешься. Нет таких людей, которые делают других ненужными. То, что ты говоришь, неправильно. Когда тебя слушаешь, противно становится, как будто ты малыш, который плачет по птичке, которую не удержал. Думаю, что самое важное — понять, что ты хочешь.
Любовь и смерть имели такую природу, что заниматься ими понарошку было невозможно. Не играло роли, верят ли участники процедуры в то, чем заняты, — важно было, что это действительно с ними происходит. Спариваться и умирать можно было только всерьез, хоть в домашнем уединении, хоть перед сотней камер на арене.
А желание такое... Желание, чтобы нас всё-таки любили и уважали. Чтобы меня любили и уважали.
Но чтобы любили и уважали не потому, что я чего-то добился в жизни, не за мои усердие, труд и упорство, и даже не за какой-нибудь талант или особенность... Чтобы любили и уважали меня не за то, что ты сильный или смелый, не за то, что ты умный, потому что долго учился, не за то, что у тебя много денег, потому что ты много работал, и не за то, что у тебя есть власть или всё это вместе. А нужно чтобы любили и уважали просто потому, что ты есть. Есть, какой бы там ни был. Никто из нас в этот мир не просился. Но мы есть. И мы пока отсюда никуда не собираемся. И нам нужно, чтобы прямо здесь каждого из нас любили и уважали только за то, что мы есть. Любили и уважали. Пусть не сильно. Но каждый день.
А на Кресте не спекается кровь,
Гвозди так и не смогли заржаветь,
И как эпилог — всё та же любовь,
А как пролог — всё та же смерть.