Да нет, мои родители меня любили... И моё имя — результат победы любви над разумом.
Невозможно ненавидеть того, кто дал тебе имя.
Да нет, мои родители меня любили... И моё имя — результат победы любви над разумом.
Невозможно ненавидеть того, кто дал тебе имя.
— Нургал, что стряслось?
— Не Нургал, а Андрей! Такое имя дал мне отец.
— А я дал имя Нургал. Я тоже твой отец.
— Нет, ты убийца моего отца.
— Кто сказал? Она это придумала?
— Нет, я сам видел. Я был у Най-Най.
— Чего же ты хочешь? Ты уже вынес свой приговор.
— Хочу взглянуть в твои глаза, когда ты лжешь. Ты лгал мне все эти годы. Ты воспитывал меня с верой в то, что все зло из Запада. Ты украл у меня семью, мою душу! Ради чего? Зачем?
— Я дал тебе жизнь здесь.
— Я не буду воевать против короля.
— Король здесь не причем, ты поклялся вести наш народ на Запад, в земли, где садиться солнце.
— Наш народ? Это не мой народ. Мое место не здесь. Мне нигде нет места. За кого мне сражаться?... Против кого?..
О, мама милая! Как ты нежна со мной выбрасывая за порог. Я с теплотой об этом буду вспоминать...
— Антон, а вы по работе или в гости?
— Слава. Ой, Антон, Антон... Просто родители меня иногда Славой звали в детстве.
— Да ладно?
— Они почему-то думали, что я на Славу больше похож.
Называя кому-либо свое имя, ты даешь возможность похитить свою душу. Говоря кому-либо день своего рождения, ты даешь возможность видеть твое прошлое и будушее, даже управлять твоей жизнью.
Видишь ли, сэр Макс, люди, у которых есть дети, принципиально отличаются от людей, у которых их нет.
Но он не испытывал особой симпатии к самым могущественным мужчинам и женщинам страны, единственной заслугой которых было то, что они родились с правильным именем. Он сам был рождён в самой правильной для величия семье, но своей главной заслугой считал то, что отвернулся от неё.
У меня потрясающие родители. Всю жизнь прожили в одном месте, в одном доме. Говорят, большего им не нужно. У них друзья, с которыми они дружат всю жизнь, со школы. Они верные люди. А родительская верность сообщает ребенку уверенность, правда? Мое детство, и брата, и сестры было отмечено этой уверенностью в незыблемости нашей жизни, в том, что если что-то дурное и случится, то уж точно будет преодолено. Для отца наша стабильность всегда была приоритетом, причем не материальная ее сторона. Папа говорит, деньги не предмет первой необходимости, они, как огнетушитель в доме, нужны для безопасности. Предмет первой необходимости для него – доверие друг к другу. А мама всегда считала: главное, что она должна дать нам, – это саму себя, свое время. Она всегда сама укладывала нас и говорила с нами перед сном столько, сколько мы хотели. Я стараюсь смотреть на семью с их, папиной и маминой, позиций: семья должна стать для человека самым безопасным местом на свете, свободным от тревог.
Когда родители святы и передают это ребёнку, то есть воспитывают его в Господе, тогда ребёнок, какие бы дурные влияния не оказывала на него среда, не затрагивается ими, потому что при его дверях всегда будет находиться Премудрость, Христос...
Не бывает молодых родителей. Сначала люди просто существуют, а потом бац — и становятся родителями.