— Ты — Хмель. Всё, что я делаю — во имя тебя и во хмелю...
Наконец, Анджей поморщился, как от кислятины. Встал с бокалом в руке; за столом воцарилось напряженное молчание. Анджей обвел присутствующих угрюмым взглядом — и спросил, нервно постукивая костяшками пальцев по краю стола:
— Кстати, а что вы думаете о смертной казни?..
С тех пор эта фраза стала на курсе паролем. Когда сказать было нечего, спрашивали, многозначительно переглядываясь: «А что вы думаете о смертной казни?..»
Наконец, Анджей поморщился, как от кислятины. Встал с бокалом в руке; за столом воцарилось напряженное молчание. Анджей обвел присутствующих угрюмым взглядом — и спросил, нервно постукивая костяшками пальцев по краю стола:
— Кстати, а что вы думаете о смертной казни?..
С тех пор эта фраза стала на курсе паролем. Когда сказать было нечего, спрашивали, многозначительно переглядываясь: «А что вы думаете о смертной казни?..»
И, встретившись с ними взглядом, Сашка всей кожей ощутила то, что до нее много раз понимали другие. Существу безразлично, что ее кто-то любит. И что она кого-то любит. И что у нее было детство, и она плескалась в море; и что у нее на старом вязаном свитере вышит олень. Много было таких, кем-то любимых, носивших в кармане ракушку или пуговицу, или черно-белую фотографию; никого не спасли ничьи воспоминания, никого не защитили слова и клятвы, и те, кого очень любили, умерли тоже.
Дружище, я не могу быть с тобой рядом.
Больше всего на свете я хочу быть с тобой рядом. Но я не могу! Это было бы подло, понимаешь.
Я — как серная кислота, которая полюбила синицу, маленькую птицу с чёрными внимательными глазами.
Этот, обезумевший, шел до конца. Не ярость вела его — нечто большее, чем ярость, огромное и чудовищу недоступное. И, поняв это, потомок Юкки впервые в жизни испугался.
Не дракона — дракон издыхал. Испугался того, что двигало им. Того, что превратило страх смерти — святой, всеми владеющий страх — в посмешище.
Жить – значит быть уязвимым. Любить – значит бояться. А кто не боится – тот спокоен, как удав, и не может любить.
Любовь — манипулятивная технология, придуманная для того, чтобы лишать женщин самостоятельности и загонять в добровольное рабство!
Не ерничайте… Хоть любовь-то… не трогайте. Да, кровать ваша пошлая, да, Назар меня бросил… Но любовь… любви от этого ни холодно, ни жарко. Она не спрашивает… Ей плевать, что мы о ней думаем; ей плевать, что нам, вот именно нам ее почему-то не досталось… Но она просто есть. И мне от этого, может быть, чуть легче…
Ты будешь думать, что я жестока, самолюбива. Да, это верно, но таково уж свойство любви: чем она жарче, тем эгоистичнее. Ты не представляешь, до чего я ревнива. Ты полюбишь меня и пойдешь со мной до самой смерти. Можешь меня возненавидеть, но все-таки ты пойдешь со мной, и будешь ненавидеть и в смерти, и потом, за гробом.
Cлайд с цитатой