В каждой женщине есть миленькая, сморщенная такая изюминка.
Порой мужчина должен танцевать, даже если знает, что обречён.
В каждой женщине есть миленькая, сморщенная такая изюминка.
— Не хочешь, да?
— Не хочу!
— А разве не знаешь, что как раз то, чего не хочешь, всегда и случается?!
Здоров, шпана. А вот и я. Мачо на лицо. Не то что вы все чмо. Д-е-н-д-и. Прошу любить и жаловать. Рад, что вы рады знакомству со мной.
Здоров, шпана. А вот и я. Мачо на лицо. Не то что вы все чмо. Д-е-н-д-и. Прошу любить и жаловать. Рад, что вы рады знакомству со мной.
— Чтоб ты знала: я не переношу детей. Говорят, что вздумается и думают, что им всё сойдет с рук, раз они дети. Такие вот вы, дети.
— Не беспокойся, я тоже не переношу взрослых.
— А?
— Думают, что раз они старше, то и лучше, во всех неудачах винят мир и постоянно врут. Такие вот вы, взрослые.
В трудную минуту мужчине надлежит вспомнить, что он мужчина, и поступить как мужчина!
Выросший вне женщин, я воспринимал ее как яркое и редкое новогоднее украшение, трепетно держал в руках. И помыслить не мог-как бывает с избалованными чадами, легко разламывающими в глупой любознательности игрушки, — о внутреннем устройстве этого украшения, воспринимал как целостную, дарованную мне благость.
Единственное, что надо делать с женщинами, — это любить их, ну да, любить. Люби их, найди в себе силы и мужество их любить. Никаких «но», никаких «иногда». Если они начинают жаловаться, дай им больше любви. Если они все еще жалуются, дай им еще больше любви.