Ты очертил меня невидимым кругом, два шага за него и начиналось моё одиночество.
Без тебя я совсем замёрзну,
А с тобой словно заново создан.
Ты очертил меня невидимым кругом, два шага за него и начиналось моё одиночество.
Он уже давно, то есть много лет, был убеждён, что никто по нему не скучает. Это был его собственный выбор.
О нет, любимая, — будь нежной, нежной, нежной!
Порыв горячечный смири и успокой.
Ведь и на ложе ласк любовница порой
Должна быть как сестра — отрадно-безмятежной.
Это одиноко — быть самым могущественным из всех, кого ты знал, и быть вынужденным жить в тени.
Одиночество, как притаившаяся инфекция, подтачивает организм изнутри. Страшно подумать, но некоторые одинокие люди радуются болезни: о них вспоминают!
Меня никто не встречает около метро,
Сжимая в руке помятый букет ромашек,
Как грустный, промокший в дожде Пьеро.
И я не Мальвина, я просто старше.
Меня не целуют в спавшую прядь волос,
Что вьются чуть ниже моих лопаток.
А утром не спросят: — ну как спалось?,
Пока я вливаю в себя кофейных осадок.
Меня не просят жить вместе и врозь,
Не разрушают мне нервные клетки.
Просто, тут, как-то вдруг, повелось,
Что лучший друг Цитрамона таблетки.
Над этим миром, мрачен и высок,
Поднялся лес. Средь ледяных дорог
Лишь он царит. Забились звери в норы,
А я-не в счет. Я слишком одинок.
От одиночества и пустоты
Спасенья нет. И мертвые кусты
Стоят над мертвой белизною снега.
Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.
Мне не страшны ни звезд холодный свет,
Ни пустота безжизненных планет.
Во мне самом такие есть пустыни,
Что ничего страшнее в мире нет.