Джон Леннон

«Girl». Тут хорош текст. «Рассказали ли ей в детстве, что боль — путь к наслаждению? Смогла ли она тогда понять это правильно?» Строчка возникла неслучайно, я много думал об этом. И решил высказаться здесь о некоторых принципах христианства, которым уже тогда активно противостоял… Я с детства был воспитан в духе христианской морали. Позже меня не раз обвиняли в том, что я высмеиваю церковь, религию — казалось бы, нормальные вещи. Отчасти это справедливо — в книге «In His Own Write» я перебрал лишку. Но «Girl» — совсем другое дело. Речь в ней идет об основной христианской идее: нужно, мол, пострадать, чтобы прийти к счастью. Терпи, не сопротивляйся, пусть делают с тобой, что хотят — зато потом все будет чудесно. Я никогда в это не верил, не верю и сейчас.

7.00

Другие цитаты по теме

«Girl». Тут хорош текст. «Рассказали ли ей в детстве, что боль — путь к наслаждению? Смогла ли она тогда понять это правильно?» Строчка возникла неслучайно, я много думал об этом. И решил высказаться здесь о некоторых принципах христианства, которым уже тогда активно противостоял… Я с детства был воспитан в духе христианской морали. Позже меня не раз обвиняли в том, что я высмеиваю церковь, религию — казалось бы, нормальные вещи. Отчасти это справедливо — в книге «In His Own Write» я перебрал лишку. Но «Girl» — совсем другое дело. Речь в ней идет об основной христианской идее: нужно, мол, пострадать, чтобы прийти к счастью. Терпи, не сопротивляйся, пусть делают с тобой, что хотят — зато потом все будет чудесно. Я никогда в это не верил, не верю и сейчас.

Какое мне дело до его религиозных убеждений, если они внушают ему здравые идеи? Надо применяться к тому, что есть, а не искать невозможного.

Наберемся мужества признать, что русское рабство неотделимо от православия. Так, во всяком случае, я думаю. Так же как и рабство мусульманское – от ислама.

Так же как и в восемнадцатом веке, христианский бог был мертв. На смену прежней религии не пришла никакая другая...

Если людьми не будет править Бог, то тогда ими будут править тираны.

— Не знаю, есть ли у них еврейская рыба.

— О ничего, обойдемся только окороком.

— Нет, я не хочу, чтобы вы из-за нас отправились в ад.

— Евреи не верят в ад.

— ... Я не хочу, чтобы вы отправились в еврейскую разновидность ада.

Вот Вальдаброн-язычник мчится в бой.

Воспитан был им встарь Марсилий злой.

В четыреста судов он водит флот.

Он вождь всех сарацинских моряков.

Взял Иерусалим изменой он,

И Соломонов храм им осквернен,

И патриарх убит пред алтарем.

Ему поклялся в дружбе Ганелон.

Он наградил предателя мечом.

Под ним скакун по кличке Грамимон.

Быстрей, чем сокол, этот борзый конь.

Язычник мчит на нем во весь опор

Туда, где рубит мавров дук Самсон.

Он щит ему разбил, прорезал бронь,

Вплоть до значка копье вогнал в него.

Сшиб пэра и кричит над мертвецом:

«Арабы, в бой! Мы верх возьмем легко!»

Французы молвят: «Горе, пал барон!»

Аой!

Нет ничего страшнее тирании, скрывающейся под покровом религии.

Всегда нужно помнить, что в Церкви есть божественная и есть человеческая сторона, что жизнь Церкви есть богочеловеческая жизнь, взаимодействие Божества и человечества. Божественная основа Церкви — вечна и непогрешима, свята и чиста, она не может быть искажена, и врата адовы не одолеют ее. Божественная сторона Церкви — сам Христос, Глава Церкви, евангельское нравственное учение, основные начала нашей веры и догматы Церкви, таинства, действие благодати Духа Святого в Церкви. Но человеческая сторона Церкви погрешима и изменчива, в ней, в самом церковном человечестве могут быть извращения, болезни, упадок, охлаждение, как может быть и творческое движение, развитие, обогащение, возрождение. Грехи церковного человечества, церковной иерархии не являются грехами Церкви, взятой в ее божественной сущности, и нисколько не умаляют святости самой Церкви.