Мука эта вот что такое — жить памятью, когда память уже ни на что не нужна.
На третьем, то есть на самом верхнем, этаже Риэ прочел на двери слева надпись, сделанную красным мелом: «Входите, я повесился».
Они вошли.
Мука эта вот что такое — жить памятью, когда память уже ни на что не нужна.
На третьем, то есть на самом верхнем, этаже Риэ прочел на двери слева надпись, сделанную красным мелом: «Входите, я повесился».
Они вошли.
— ... но любые ваши победы всегда были и будут только преходящими, вот в чём дело.
Риэ помрачнел.
— Знаю, так всегда будет. Но это ещё не довод, чтобы бросать борьбу.
— Верно, не довод. Но представляю себе, что же в таком случае для вас эта чума.
— Да, — сказал Риэ. — Нескончаемое поражение.
Вообще-то глупость — вещь чрезвычайно стойкая, это нетрудно заметить, если не думать все время только о себе.
— Похоже, что человек способен на всё.
— Нет-нет, он не способен долго страдать или долго быть счастливым. Значит, он не способен ни на что дельное.
Нет ни одного даже самого прискорбного события, в котором не было бы своих хороших сторон.
Сто лет назад во время чумной эпидемии в Персии болезнь убила всех обитателей города, кроме как раз одного человека, который обмывал трупы и ни на минуту не прекращал своего дела.
Человек способен на великие деяния. Но если при этом он не способен на великие чувства, он для меня не существует.