Леонид Максимович Леонов. Вор

А просто не найдется нынче весов таких, чтоб горе мое взвесить. И глянь-ка, невесомое вроде, а тяжелее камня всякого, на самое дно с ним ушла. Я и солнце как сквозь тину вижу, оно мне зеленое, как утопленнице…

0.00

Другие цитаты по теме

Бывает любовь к родине, к ребенку, к пиву с воблой, даже к возможности причинять ближним зло — всякий раз разная… не правда ли? Одна бывает как благословенье, другая как удавка, одна из восхищенья или жадности, другая божественная или скотская… Конечно, встречается и еще одна: слепая, злей болезни и хмельней зеленого вина, горькая любовь за доставляемое страданье.

Остающимся всегда капельку неловко перед теми, кому приходится досрочно исчезать...

Век бы мне твое, в стогу росистом, слушать сердце, как стучит оно, никогда бы лес разбойпым свистом и тебя не стал будить я... Но отпускай!.. пора мне на дорогу. Дай кистень... не хочешь ли со мной в ату ночку, щедрую да строгую под багрово-каторжной луной? Все слышнее конская задышка сквозь надсадный скрип коростелей. Распусти ж объятье, пусть купчишка примет долю от руки моей. Погляди, как, сонного и злого, я его наотмашь стегану — не за кралю иль шальное слово и не за торговую мошну... Дальше было приписано вскользь, остылою, изнеможенною рукой: ... а за то натешусь всласть, что схотел он зорьку у народа, только что взошедшую, украсть!

В жизни-то не один изюм, есть в ней и кисленькое, и горчинка местами попадается... а иначе-то и жрать её не станешь, сопьёшься от сладости.

На самых лютых врагов не обижаются, их убивают!

Он ударил кресалом, протянул Гили дымящийся трут. Лицо оставалось спокойным. Он что, совсем без сердца?

Гили поджег костерок и раздул пламя. В свете дня оно было почти невидимым — только веточки и кусочки коры корчились и чернели. Гили и Эминдил бросили в огонь по веточке полыни и можжевельника. Дым побелел, закурился вихрями. Они молча сидели, пока костерок не прогорел.

Он не бессердечный, понял Гили. Просто на его памяти это уже не первая деревня-могила и не вторая.

Всякий гений есть крайне антисоциальное явление, направленное к моральному принижению трудящегося большинства…

Но боль это совсем другое — ею не поделишься. Страдания индивидуальны: твое — это твое, чужое — это чужое. В горе по сути одиноко.

Горе надобно пережить. К тому же горе заразно, а люди этого боятся и поэтому готовы пойти на все, чтобы не дать горевать тому, у кого есть для этого основания. Они лгут. Они читают мораль. Они пронзительно кричат и хохочут, чтобы заглушить скорбь.

Один этот взгляд чего стоил – тверже гранита. Такой бывает лишь у тех, кому выпало пережить невыносимое горе.