Мы можем ослепить себя и не воспринимать истину, но сама истина от этого не меняется.
Устрица в раковине может считать себя верхом совершенства, а свою полную радостей жизнь на дне океана — высшей формой бытия.
Мы можем ослепить себя и не воспринимать истину, но сама истина от этого не меняется.
Устрица в раковине может считать себя верхом совершенства, а свою полную радостей жизнь на дне океана — высшей формой бытия.
Даже учения величайших посвященных мира, безусловно истинные, могут лишь направить нас, а не дать нам непреложное знание. Они могут указать путь, но взойти по ступенькам мы должны сами.
Те, кто думают, что видят очень ясно, часто оказываются еще более назрячими, чем все остальные.
То, что кажется заблуждением, зачастую есть истина, и порой во имя благополучного исхода совершаются злые дела.
Из любого желудя, оказавшегося на земле, может вырасти дуб, но не все попадают в одинаковые условия. Некоторые прорастут, а кое из каких даже вырастут деревья, но большинство ожидает разложение и превращение в материал, из которого могут быть изваяны новые формы.
Если человек слышит только себя, он уже врет. Нельзя на полном серьезе верить, что человек не слышит — он слышит, но только то, что его устраивает, и устраивает в т. ч. для обороны, для обеления себя, для чего лучше высмеять своего оппонента, подготовить почву для «увольнения» своего визави.
Нет такого понятия, как хорошее или плохое, есть только общественное мнение.
(Нет в мире истины, нет заблуждения, одно лишь общественное мнение.)