Боюсь, что визуальные стороны жизни всегда значили для меня больше, чем ее содержание.
Что-что, а жизнь с таблицей умноженья
имеет мало общего. Хоть мы
скорей согласны десять раз солгать,
чем вымолвить однажды слово правды.
Боюсь, что визуальные стороны жизни всегда значили для меня больше, чем ее содержание.
Что-что, а жизнь с таблицей умноженья
имеет мало общего. Хоть мы
скорей согласны десять раз солгать,
чем вымолвить однажды слово правды.
Сворачивая шапито,
грустно думать о том,
что бывшее, скажем, мной,
воздух хватая ртом,
превратившись в ничто,
не сделается волной.
Кто может наполнить каждое мгновение глубоким содержанием, тот бесконечно продлевает свою жизнь.
Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это — временный, но выход
за скобки года, из ворот тюрьмы...
Изучать философию следует, в лучшем случае, после пятидесяти. Выстраивать модель общества — и подавно. Сначала следует научиться готовить суп, жарить — пусть не ловить — рыбу, делать приличный кофе. В противном случае, нравственные законы пахнут отцовским ремнем или же переводом с немецкого.
Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
«жила» — единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.
В отличие от жизни произведение искусства никогда не воспринимается как нечто само собой разумеющееся, его всегда рассматривают на фоне предтеч и предшественников.