Слабый человек, оставивший свой пост «потому что больше не могу» – сволочь. Боже, как это прекрасно. Как ужасно жить в мире сволочей, каждая из которых оправдана своей слабиной, и сам ты такой же, а дело не сделано – и не будет сделано никогда. Нет энерджайзера. И некого стыдиться.
Наличие мобил и электронных средств связи как бы улучшает процесс коммуникации и придает ему стремительность – но на деле это просто его извращает: бесконечная коррекция времени встречи, даты и места, что брать и в каком количестве, доступность таких переговоров – все это дает серию иллюзий: мы все ухватим в последний момент, мне перезвонят, нам подтвердят, я всегда успею уточнить, перезвони мне и скажи, что не передумал, и т. д. На самом деле, это защитные барьеры, чтоб не принимать решение, освободить разум и ехать на чужой воле. Мне не перезвонили и не подтвердили, что я должен/нужен/участвую – значит, я не должен и не участвую.
Тот факт, что я дал согласие на что-то – это не обязательство и не решение, это просто импульс (пил чай и кивал, настроение было хорошее). Некоторые люди имеют на этой теме психоз, и звонят каждые пять минут, чтобы спросить тебя, идешь ли ты на свидание. Любое определенное «да» давно деградировало у них до многоступенчатого кидалова. Они не верят в «да», сказанное позавчера и вчера, им надо удостовериться и сегодня.
Тот факт, что я дал согласие на что-то – это не обязательство и не решение, это просто импульс (пил чай и кивал, настроение было хорошее). Некоторые люди имеют на этой теме психоз, и звонят каждые пять минут, чтобы спросить тебя, идешь ли ты на свидание. Любое определенное «да» давно деградировало у них до многоступенчатого кидалова. Они не верят в «да», сказанное позавчера и вчера, им надо удостовериться и сегодня.
Они говорят «да», чтоб от них отстали. Дают неопределенное согласие, у которого нет никакого будущего, кроме взаимного раздражения.
Красноречие дороже денег, славы и власти, ибо последние очень часто достигаются благодаря красноречию.
Если бы я читала современные произведения, которые являются достоянием критики, которые оценивают по этим стихам настоящий культурный период, я могла бы сказать. Дело в том, что наша страна – не только самая читающая, но и самая графоманская страна в мире. Для того, чтобы писать стихи, не нужно ничего особенного, потому что зарифмовать «ботинок» и «полуботинок», здесь нет ничего сложного, и посчитать слоги тоже очень легко. Я абсолютно уверена, что стихи пишет подавляющее количество населения России, а возможность их печатать и быть заметными для критиков имеют единицы, и не лучшие. Это закономерное движение социума. Я не знаю, на чем оно основано, но с открытием интернета как пространства для публикации, если зайти на знаменитые порталы, можно увидеть гиганское количество поэтов и гиганское количество стихов, и проблема не в том, что они плохи, и не в том, что они упадочны, проблема в том, что у каждого времени свой ритм, свои слова, свои темы и своя мысль, которая сквозит в стихах. Невозможно писать стихи под золотой век, потому что это будет не просто вторично и банально, это будет некое воровство тем, идей и времени у прошлого, то есть все хорошо в свой срок. Невозможно писать стихи экзаметром и считать себя великим поэтом, потому что это не ты. Где твой голос, где твоя мелодия, где твои слова, где твоя тема? С этого начинается настоящее подражание. Но проблема в том, что многие гладкие, хорошо сделанные стихи глубоко подражательны и глубоко неоригинальны, и упадок начинается не там, где заканчивается культура, а там, где человек перестает искать себя.
Мы молоды, пока живем в «одном формате» с нашими детьми. Пока те, кому 25-35 любят нас за то, что мы клевые, а не потому, что мы родители. Пока их любовь к нам свободна от снисходительности и терпения медсестры или сиделки.
Cлайд с цитатой