Настало историческое время, творится многое, каждый день приносит изменения, то, что вчера было важным, сегодня не имеет значения, а завтра будет стоить меньше собачьего дерьма.
Умение предвидеть оценивает история, а подтверждает время.
Настало историческое время, творится многое, каждый день приносит изменения, то, что вчера было важным, сегодня не имеет значения, а завтра будет стоить меньше собачьего дерьма.
Умение предвидеть оценивает история, а подтверждает время.
С каких это пор годы лечат глупость?
— Ересь в Церкви, — тихо сказал инквизитор, — существовала веками. Всегда. Ибо Церковь всегда была оплотом и пристанищем для людей глубоко верующих, но и живо мыслящих.
Everybody has their stories
Some of us are being sorry.
Most of all 'bout things we've never done
Thinkin' that the time's been stolen.
That we'll never have this moment
Anyway we keep going to run.
— История, — усмехнулся ведьмак, — это реляция, в основном лживая, о событиях, в целом несущественных, оставленная нам историками, в основном идиотами.
— Кто-то сказал: жизнь — это всего лишь одна история. Дни проходящие мимо тебя незаменимы и никогда больше не вернуться.
Первая страница называется «сегодня».
— ... каждый кадр соединяется...
— ... они склеиваются и превращаются в одну историю. Одна минута...
— ... одна секунда.
— ... прямо сейчас, даже в этот момент...
Когда умирает мечта, то тьма заполняет опустевшее место.
Forests and deserts
Rivers, blue seas
Mountains and valleys
Nothing here stays
While we think we witness
We are part of the scene
This never ending story
Where will it lead to?
The earth is our mother
She gives and she takes
But she is also a part
A part of the tale.
We're part of a story, part of a tale
Sometimes beautiful
And sometimes insane
No one remembers
How it began.
— История, — улыбнулся ведьмак, — это пересказ, преимущественно ложный, событий, преимущественно незначительных, изложенный нам историками, преимущественно — недалекого ума.
Скрипящий и толкающийся у окна Ниского замка большой стенолаз застал вроцлавского епископа Конрада врасплох, но и епископ, надо признать, так же крепко удивил стенолаза. В своей охраняемой комнате он предавался, о диво, не оргии, пьянке или азарту. Он не отсыпался после оргии, пьянки или азартной игры. Нет. Он читал. Посвящал время чтению.