Да я понял, вы поздоровались. Очень у вас это художественно получается.
Ты же собаке все обоняние отшибешь, она после тебя кроме «Столичной» ничего найти не сможет... да погоди, не пей из лужи-то, оставь голубям!
Да я понял, вы поздоровались. Очень у вас это художественно получается.
Ты же собаке все обоняние отшибешь, она после тебя кроме «Столичной» ничего найти не сможет... да погоди, не пей из лужи-то, оставь голубям!
У вас жена хрупкая и изящная, говорите? А зачем вам, простите за любопытство, хрупкая? У нее ведь нагрузки по дому как на три лошадиные силы. Вам нужно что-то более подходящее, тут же тягач нужен. А раньше, говорите? А еще раньше и женщин-то не было, одни бабы были. Вот у вас дома есть телевизор? Вы его, наверное, бережете, стараетесь не поцарапать? Хотите, чтобы он подольше был как новенький. А не боитесь, что ваша жена очень скоро станет не как новая?
Жена пеленки заставляет стирать? Вдобавок еще и картошкой унизила? А вы что, картошку не любите? Правильно-правильно, есть сугубо мужские дела, а есть сугубо женские. А «сугубо женские» — это, простите, какие? Пеленки, картошку сварить, полы и посуда. Жаль, за баранкой — я бы записал. В магазин, на рынок и, конечно, еще с ребенком. А мужское дело — это, простите, какое? Ремонт или оконце высадит, стихия там, пожар, ураган с бураном — тогда наше. Договорились.
Вот так папаша! Жену бросил и двоих детей. Как сказал один пассажир, выбирай себе родителей, не ошибись.
Мерзвец-то, ай-ай-ай, вот подлец. Волосы себе отпустил, бороду и усы. Правильно-правильно, перестричь их всех наголо, поголовно и принудительно. Да я бы и памятники тоже — что ни глянь, все заросли: Пушкин зарос, Островский распустился, Лев Толстой распоясался так, дальше ехать некуда. Между нами говоря, я тоже, как видите, без бороды. Но чужая борода меня почему-то не оскорбляет. Не это меня волнует.
Девушка, можно, я матом разговаривать начну? Нет? Ну тогда, мягко говоря, почти не выражаясь, это хрен раскидистый.