Нет, мама, я не буду делать аборт, не заставляй меня, я дам жизнь этому ребенку! Я уже не ребенок, ты знаешь, что я готовлюсь стать матерью. Я рожу этого ребенка и буду сама его растить. Дам ему образование, устрою на работу и всем докажу, что я сильная! Мне придется выдержать бой, но я его выдержу, потому что я знаю, что я права!
Все хотят, что бы я избавилась от ребенка, как от больного груза…То есть нет никакой разницы между гнилым зубом и моим ребенком?! Разве это не грех?... Я долго думала, и вдруг услышала голос. Он звал меня: «Мама!» Я вздрогнула, оглянулась, и никого не было. Он меня снова позвал: «Мама! Я говорю оттуда, мама! Я уже родился, внутри тебя, уже радуюсь жизни, вижу печаль в твоих глазах, чувствую, как тебе тяжело, но все равно мир прекрасен! Мама, я хочу жить, хочу появиться на свет, хочу смеяться и играть, и если ты меня убьешь, я уйду в небытие! Мама, не убивай меня! Мама, не убивай… не убивай меня, мама! Не убивай!» И тогда я решила, что дам жизнь этому ребенку, отнесусь с благоговением к божественному дару, пусть ребенок появится на свет, пусть сбудутся все его желания! Теперь вы мне скажите, правильно я поступила или нет?
Аборт — это сильнейшая психологическая травма для женщины. Иногда она винит в случившемся врачей, родственников, друзей, которые не поддержали в трудный момент, не уберегли, не рассказали, какое отчаяние её ждёт впереди.
Но в первую очередь женщина винит себя, и её страдания — это ещё и муки совести. Решая прервать беременность, она до последнего момента не осознаёт в полной мере, на что идет и какую цену ей придется заплатить в будущем. Когда это понимание открывается, ничего уже нельзя изменить. Матери очень трудно признаться себе, что она добровольно лишила своего ребенка возможности появиться на свет.
Беременность и ребёнок — это естественная и счастливая часть жизни женщины, тогда как аборт — это всегда насилие и разрушение.
Теплая радость материнства всегда лучше холодного прозекторского стола, а многодетная, сорок-с-чем-то-летняя и одинокая матери вовсе не дуры. Они заслуживают куда большего уважения, чем бездетные «гуляхи», а поздние дети краше ранних траурных венков.
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство — мужественно.
Во время родов в мозгу, после небывалого выброса эндорфина, который по воздействию даже сильнее, чем притупляющий боль морфин, наступает период отстранения и в большинстве случаев — глубокой депрессии. Лишь длительный, многократно повторяемый контакт матери с младенцем может вывести её из этого состояния.
Мать поступает жестоко, если не обращает внимания на слезы мальчика (в любом возрасте), не помогает ему разобраться со своими чувствами или не успокаивает, когда это действительно необходимо.
Меня, помню, более всего тогда сразило то, что жандармский офицер, когда допрашивал меня, предложил мне курить. Стало быть, он знает, как любят люди курить, знает, стало быть, и как любят люди свободу, свет, знает, как любят матери детей и дети мать. Так как же они безжалостно оторвали меня от всего, что дорого, и заперли, как дикого зверя? Этого нельзя перенести безнаказанно. Если кто верил в бога и людей, в то, что люди любят друг друга, тот после этого перестанет верить в это. Я с тех пор перестала верить в людей и озлобилась, — закончила она и улыбнулась.
Драгоценней этой малышки ничего нет на свете. Она важнее всего остального. Я ни о чем не могу думать — только о ее здоровье и благополучии. Когда она плачет — это как нож прямо в сердце. Не могу вынести даже мысли о том, что она плачет. Я хочу наблюдать, как она растет, а не быть где-то вдали.
Cлайд с цитатой