Скорбь подлинно горюющего недоступна окружающим. Нельзя передать горе тем, кто не страдает.
От чьего-то бегства в безумие больше всего страдают другие, и как раз неисправимо здоровые.
Скорбь подлинно горюющего недоступна окружающим. Нельзя передать горе тем, кто не страдает.
От чьего-то бегства в безумие больше всего страдают другие, и как раз неисправимо здоровые.
— Они [родители] для тебя образец? — спрашивал Мэтью.
— Нет, — ответил он. — То есть я их люблю и уважаю, но не смогу мыслить свойственными им категориями.
Люди часто погибают, потому что те, кто рядом, слишком мелочны, горды, самолюбивы, чтобы поспешить на помощь. А помощь никогда нельзя откладывать.
В тяготах открываются вечные истины, но лишь на мгновение, потому что человек очень быстро приходит в себя и забывает то, что ему открылось.
Люди часто погибают, потому что те, кто рядом, слишком мелочны, горды, самолюбивы, чтобы поспешить на помощь. А помощь никогда нельзя откладывать.
— Они [родители] для тебя образец? — спрашивал Мэтью.
— Нет, — ответил он. — То есть я их люблю и уважаю, но не смогу мыслить свойственными им категориями.
В кругу семьи люди частенько, сами того не ведая, умеют одним жестом причинить страшную боль, а сам по себе этот жест может быть совершенно невинным.
Человек приукрашивает воспоминания, а потом сам не может понять, где правда, а где вымысел.