Не нужно стремиться быть идеальной во всем, иначе будешь бесконечно страдать.
Идеализм всегда оборачивается трагедией.
Не нужно стремиться быть идеальной во всем, иначе будешь бесконечно страдать.
Невежество порождает слепую веру в бога, идею, вождя, агрессивную в отношении малейшего сомнения и пренебрежения к себе.
— Я вижу, ты другая стала. Совсем взрослая. Что-нибудь произошло?
— Произошло. Я Ароновы письма сожгла.
— Он тебя обидел?
— Да нет. Просто не по себе мне было последнее время. Я же с самого начала старалась ему доказать, что никакая я не идеальная.
— Теперь тебе больше не надо никому ничего доказывать, достаточно быть самой собой. И от этого тебе стало легче. Правильно я говорю?
Самый серьезный вызов взрослой жизни – это придерживаться идеалистического мировоззрения, после того, как наивность уже утрачена.
Это был человек, который не видел жизни своими глазами, а постигал её только через книги и был вдвойне опасен тем, что убедил себя в своей искренности. Он непритворно принимал свою похоть за возвышенные чувства, слабодушие — за непостоянство артистической натуры, лень — за философское спокойствие. Ум его, пошлый в своих потугах на утонченность, воспринимал все в чуть-чуть преувеличенном виде, расплывчато, сквозь позолоченный туман сентиментальности. Он лгал, не зная, что лжет, а когда другие в этом его попрекали, говорил, что ложь прекрасна. Словом он был идеалист.
... самый страшный противник из тех, что может быть, — молодой идеалист. Молодые идеалисты — это всегда очень страшно. Да если по чести говорить, любые идеалисты — это страшно. Эти сумасшедшие люди верят в торжество разума, в бескорыстие и в конечную победу добра как на вверенной им территории, так и во всем мире. И с ними очень трудно спорить — они тут же называют спорящего ничего не понимающим в дне сегодняшнем стариком, ссылаются на то, что сейчас другое время, и почему-то уверены, что вот они-то такими не станут. А еще они точно знают, как сделать так, чтобы было правильно, и не слушают никого, кто не разделяет их убеждения.
Только дурачкам молодым можно внушить, что якобы можно построить идеальную жизнь. Идеальной жизни не было, нет и никогда и нигде не будет. Можно минимизировать зло, пытаться минимизировать его, но думать о том, что можно сделать идеального человека и привести этих идеальных людей в политику и они будут идеально управлять — это полнейший бред, который ведёт к ещё большему разрушению, потому что, как только те люди, которые будут это делать, поймут, что это невозможно — они начнут вокруг себя всё разрушать, пытаясь доказать, что это возможно.
Нет ничего страшнее людей идейных, искренне верующих. Идейность, помноженная на необразованность, — нитроглецерин истории. И здесь я просто не могу не повторить Губермана:
Возглавляя партии и классы,
Лидеры вовек не брали в толк,
Что идея, брошенная в массы, -
Это девка, брошенная в полк...
Распространяясь на умы, сложная теория всегда редуцируется до примитивного лозунга. Профанируется. Собственно говоря, смысловая редукция — это плата за широту охвата. Теория полностью выхолащивается, атрофируется, зато миллионные армии сторонников готовы идти в бой. И проливаются кровь и слезы...
Идеалисты во власти вредны и опасны, потому как руководствуются абстрактными понятиями морали, чести и совести. В вопросах выживания бал правит целесообразность, а потому жесткий и беспринципный практик много полезней благородного теоретика.