Странно, что иногда память о смерти живёт намного дольше, чем память о жизни, которую она оборвала.
Покупать книги, оставшиеся от умерших людей, для букиниста – привычное дело. Разобрать на части такую личную библиотеку – всё равно что уничтожить память о них.
— Ты учила выбирать меньшее зло. Ты говорила, что есть вещи, за которые стоит умереть, которые важнее жизни одного человека!
— Не тебя!
— Потому что я твоя подруга?
— Да!
— Тогда помни меня!
У каждой каменной плиты много запятых,
Земля возьмет цветы, а небо напомнит о них.
Они нас видят с высоты в облике святых,
А мы запомним навсегда вечно молодых.
Закрой глаза. Забудь обо всём и взгляни в пустоту. Сделай это... и мир померкнет. Всё, что ты будешь видеть — улыбка той, которую любишь... которую уже никогда не вернуть.
Волшебники не умирают, и в Путь отправившись,
Мелодией зазвучат, забренчат по клавишам,
Прольются дождем на тех, в чьей остались памяти:
Мол, как вы живете тут, о нас вспоминаете?
Волшебников провожать иногда приходится -
Для каждого свой черед уйти, успокоиться
И в сказке остаться жить, навсегда на воле,
Омытыми напоследок людской любовью.
Я прошлым не живу, но иногда,
В себе я воскрешаю его тени…
Есть то, с чем не смириться никогда,
Как и предать холодному забвенью…
Оно останется внутри меня,
В точь, как и боль, с которой жить готова,
Есть то, о чём мне позабыть нельзя —
Я не хочу… И вспоминаю снова.
Четыре месяца назад! Да ведь четыре месяца назад Далтон, Резака, гора Кеннесоу были лишь географическими названиями или станциями железных дорог. А потом они стали местами боев, отчаянных, безрезультатных боев, отмечавших путь отступления войск генерала Джонстона к Атланте. А теперь и долина Персикового ручья, и Декейтер, и Эзра-Чёрч, и долина ручья Ютой уже не звучали как названия живописных сельских местностей. Никогда уже не воскреснут они в памяти как тихие селения, полные радушных, дружелюбных людей, или зеленые берега неспешно журчащих ручьев, куда отправлялась она на пикники в компании красивых офицеров. Теперь эти названия говорили лишь о битвах: нежная зеленая трава, на которой она сиживала прежде, исполосована колесами орудий, истоптана сапогами, когда штык встречался там со штыком, примята к земле трупами тех, кто корчился на этой траве в предсмертных муках... И ленивые воды ручьев приобрели такой багрово-красный оттенок, какого не могла придать им красная глина Джорджии. Говорили, что Персиковый ручей стал совсем алым после того, как янки переправились на другой берег. Персиковый ручей, Декейтер, Эзра-Чёрч, ручей Ютой. Никогда уже эти названия не будут означать просто какое-то место на земле. Теперь это место могил, где друзья покоятся в земле, это кустарниковые поросли и лесные чащи, где гниют тела непогребенных, это четыре предместья Атланты, откуда Шерман пытался пробиться к городу, а солдаты Худа упрямо отбрасывали его на исходные позиции.
Вот умер человек. Кладём его в могилу — И вместе с ним добро, что сделать он успел. И помним только то, что было в нём дурного.
Cлайд с цитатой