Я барахтался в этом разъедающем душу, пожирающем время, более чем человеческом чувстве — вине.
Подозреваю, что любой, кто оказался в компании детей, рано или поздно почувствует себя законченным лицемером.
Я барахтался в этом разъедающем душу, пожирающем время, более чем человеческом чувстве — вине.
Подозреваю, что любой, кто оказался в компании детей, рано или поздно почувствует себя законченным лицемером.
Идеальные схемы насквозь ошибочны.
Естественно, я не посылал никаких цветов. Мне еще не хватало опыта в супружеском лицемерии, чтобы выдумать такое.
Луна. Полная, яркая, очаровательная луна нахально заглядывала ко мне в окно. Зовущая, манящая, сияющая, улыбающаяся мне, прекрасная, яркая луна своим змеиным голосом, сотканным из стали и теней, шептала нежные глупости, тихо повторяла два слога моего имени своим прежним голосом, наводившим мысли о тьме и почерневших от страха или предвкушения наслаждения глазах, таким знакомым, таким успокаивающим голосом.
— Брайан кажется таким хорошим парнем, — сказала она.
— Да, конечно, — согласился я, думая, что «казаться» и «быть» — разные категории.
Человек становится взрослым, когда научается принимать решения, осознавая их последствия и необратимость.
По всей видимости, розовые очки не заразны.
Было самое начало часа пик, волшебное время, когда каждый водитель чувствует себя обладателем права на любой ряд только на основании того, что ушел с работы пораньше. В прошлом я получал огромное удовольствие от вида столь неприкрытого презрения к жизни...
Впервые человеческая жизнь показалась мне чем-то редким и ценным, несмотря на бесчисленное множество этих жизней, подавляющее большинство которых ничем не могло доказать свою ценность.
Странно, что я не умер от жалости к самому себе прямо у всех на глазах, но если бы от этого умирали, вряд ли кто-нибудь доживал бы до четырнадцати лет.