Человек может быть и добрым — сказал я сыну,
и, когда он посмотрел с удивлением, я подмигнул ему.
Человек может быть, повторил, может быть, человек.
Человек может быть и добрым — сказал я сыну,
и, когда он посмотрел с удивлением, я подмигнул ему.
Человек может быть, повторил, может быть, человек.
Человек может быть злым — вот всё, чему нас учили,
и вытолкнули сюда, в жизнь,
которая оказалась проще предостережений,
но куда сложнее, чем нам казалось.
Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти, и мудрость его состоит в размышлении о жизни, а не о смерти.
Ради получения желаемого люди легко предают других. Люди — просто живые шахматные фигуры.
Каждая страна, как и человек, доставляет неудобства другим, одним фактом своего существования.
Кто-то из писателей сказал: «Те, кого мы любим, живут». Это правда. Человеческий век короток, но те, кого мы любим, — бессмертны.
Я рассматривала людей, проходивших внизу. У каждого из них своя история, и она — часть еще чьей-нибудь истории. Насколько я поняла, люди не были отдельными, не походили на острова. Как можно быть островом, если история твоей жизни настолько тесно примыкает к другим жизням?
Я думаю, что подъезды домов хранят шаги тех, кто когда-то часто бывал здесь и потом исчез. Какие-то замирающие волны и сейчас дрожат в воздухе, они становятся все слабее, но их можно уловить, если прислушаться.