Человек — это маленький мостик, переброшенный во времени, и, старея, он начинает выказывать недовольство всякими переменами.
Когда двое встречаются, каждый в чем-то изменяет другого, так что в конце концов перед вами два новых человека.
Человек — это маленький мостик, переброшенный во времени, и, старея, он начинает выказывать недовольство всякими переменами.
Когда двое встречаются, каждый в чем-то изменяет другого, так что в конце концов перед вами два новых человека.
Да, населять тьму всякими ужасами — это мы умеем! Мы — такие просвещённые, уверенные в себе и признающие только то, что можно измерить и взвесить.
Принято думать, неизвестно почему, будто охота как-то связана с проявлением мужского начала в человеке. Я знаю, что у нас есть довольно много хороших, опытных охотников, понимающих свое дело, но кроме них — и таких большинство, — на охоту ездят тучные джентльмены, пропитанные виски и вооруженные огнестрельным оружием большой убойной силы. Они стреляют по всему, что движется или вот-вот двинется, и их успехи в убиении друг друга служат прекрасной гарантией против перенаселенности нашей страны. Если бы несчастные случаи ограничивались попаданиями в себе подобных, это еще было бы полбеды, но истреблению подвергаются коровы, свиньи, фермеры, собаки, дорожные указатели, и поэтому осень становится опасным временем года для путешественников.
В поединке между действительностью и фантазией сила не всегда на стороне действительности.
... обычно люди следуют чужим советам только в том случае, если и без них собирались так поступить...
... в жизни все должно строиться по плану, ибо иного построения разум человеческий не приемлет. Кроме плана должна быть и цель, ибо бесцельных действий совесть человеческая страшится.
Мы ежедневно наблюдаем сами себя, и происходящие в нас перемены обычно проходят незамеченными, нам кажется, что сегодня мы такие же, как десять, пятнадцать и двадцать лет назад. Мы видим себя в зеркале каждый день и не замечаем, как сначала лёгкой тенью ложится, потом становится видимой, потом делается всё глубже какая-то морщинка, и спохватываемся только тогда, когда человек, долго нас не видевший, восклицает: «А ты постарел!» Или когда вдруг достаём давнюю фотографию. Но с лицом всегда проще, а вот перемены во внутреннем мире заметить некому...
Об аде он говорил со знанием дела, и это был не тот розовенький адик, которым довольствуются наши мягкотелые современники, а хорошо отапливаемая, добела раскаленная преисподняя, где котлы шуруют крупные специалисты.