Несколько минут длилось «ты повесь трубку» — «нет, ты повесь трубку», — что составило бы честь парочке пятнадцатилетних жертв гормональной интоксикации, и наконец трубку повесили.
Если тебя, Толстый Чарли, спросят, хочешь ли ты дожить до ста четырёх лет, скажи «нет». Всё болит. Всё. У меня болит в тех местах, которые наука даже ещё не открыла.
Самое главное в песнях — то, что они совсем как истории: ни черта не стоят, если их никто не слушает.
Люди отвечают на истории.
Они рассказывают их самим себе.
Истории разлетаются, и когда их рассказывают, меняют рассказчиков.
У нас тяжелое сердце. Печаль покрыла нас, как пыльца в сезон сенной лихорадки. Тьма — наш удел, а несчастье — единственный попутчик.
Дейзи посмотрела на него с таким выражением, с каким Иисус мог бы посмотреть на человека, который только что сообщил, что у него, кажется, аллергия на хлеб и рыбу, и попросил по-быстрому приготовить ему салат с курицей: в этом взгляде были жалость и почти бесконечное сострадание.
Человек должен тянуться за чем-то, за тем, что не может достать, иначе зачем небеса?
Истории — это сети, густые, нить к нити, и вы следуете к центру каждой истории, потому что центр — это финал. А каждый человек — нить.
Даже если ваша курица обыкновенно несёт золотые яйца, она рано или поздно всё равно попадёт на сковородку.
Cлайд с цитатой