... счастье – это... много чего, очень много. Но обязательно – «и кошки».
Счастье ограничено: бесполезно насиловать реальность, чтобы стать счастливым, не получится.
... счастье – это... много чего, очень много. Но обязательно – «и кошки».
Счастье ограничено: бесполезно насиловать реальность, чтобы стать счастливым, не получится.
Однажды он сказал: «Счастье», – и я вдруг поняла, что это такое. Слово, которое я столько лет бросала партнёрам и получала обратно, как пинг-понговый мячик, – лёгкое, белое, сухо стучащее слово, это совсем не оно. А вот солнце и фиолетовые молнии – да, пожалуй.
И глаза встречались, и люди сходились, — на танец, на неделю, на месяц, на всю оставшуюся жизнь.
Все всё понимают; никто не боится настолько, чтобы упустить счастье; никто не уходит, если хочет остаться.
... Для счастья достаточно быть такой, какой задумал тебя Бог. А для зла — да, придется поработать.
Мама мне часто повторяла: «Не высовывайся, горе мое. Если не научишься молчать – посадят тебя, вот увидишь. А я тебе буду пирожки носить». Тюрьма и пирожки почему-то были неразделимы в мамином понимании, а так как со мной «всё было ясно», то первое, что мама научилась готовить – это они и были.
Я тогда влюбилась как-то очень трезво и здраво: не то что вибрации и «ах, что со мной», а просто видишь, что человек — твой, и надо брать, без него ни счастья, ни, по большому счету, жизни не будет.