— Ты в порядке?
— Что ты, нет. Гораздо лучше! Лучше, чем в порядке. Потрясающе!
— Опиум?
— Воздух. Его действие не заканчивается.
— Ты в порядке?
— Что ты, нет. Гораздо лучше! Лучше, чем в порядке. Потрясающе!
— Опиум?
— Воздух. Его действие не заканчивается.
— К таким долгим поездкам привыкнуть трудно.
— Но сейчас проще, когда есть дорога.
— Это дорога?!
— Я набила матрац, это всё сено, которое я смогла забрать у лошади. К счастью для вас, остальных лошадей нам пришлось пристрелить.
— Благодарю.
— ?!
— За матрац, а не за то, что пристрелили.
— Всё не так, как я ожидал.
— А чего ты ждал? Это же глушь. Нет.. до глуши ходит поезд. И оттуда еще день добираться сюда.
— Ты не представляешь, на что подписываешься.
— Я врач, как-нибудь справляюсь.
— Не справишься. Ты так думаешь, потому что никогда не пробовал.
— Сифилис. У вас у всех сифилис.
— Он простудился, да и только.
— Нет, вам нужно лечение, интенсивное лечение здесь, в больнице, сейчас.
— Да у меня забот полон рот. Может дадите нам чего-нибудь?
— Я могу дать вам лопату, чтобы вы выкопали три маленьких могилы.
Что Вы плачете здесь, одинокая глупая деточка
Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы?
При одном только взгляде на Германа у Кристины в животе будто открывалась дверь, за которой было небо. Пронзительно-голубое, полное воздуха небо из восторга и свободы.