Я люблю тебя, и мама тоже. Но если ты врешь нам, тебя любить становится все труднее.
— От такого нельзя убежать.
— Я не убежала. Я просто прибежала к тебе.
Я люблю тебя, и мама тоже. Но если ты врешь нам, тебя любить становится все труднее.
Меня не было... и мне жаль, жаль, что городу пришлось через столькое пройти без меня, но вы выдержали, и доказательства этой выдержки лежит у моих ног. Вы не подвели этот город, и я обещаю, я не подведу вас, покинув его снова!
— А ты не так-то и удивлен.
— Тем, что от тусовщика Оливера Куина кто-то залетел? Странно, что маленьких Оливеров не целая армия.
— Я никогда не знала своих настоящих родителей. Я выросла с приёмными, и всю жизнь думала: «Кто я? Откуда я? Почему настоящие родители отказались от меня?»
— Мальчик должен знать, кто его настоящий отец.
— Он должен, и он узнает. Но зная то, через что Уильям проходит сейчас, я осознаю, что не была готова к правде. Узнав моё наследие, мои силы, зло, от которого мать старалась уберечь меня дома... Ни один ребёнок не должен нести такую ношу. Я имею ввиду, — оглянись, Оливер, лучший подарок для него — его детство. Оберегай его от своего мира так долго, насколько это возможно. Я не могу представить большей жертвы. Разве это не значит быть родителем?
Оливер: Знаешь, чего мне не хватает в новом логове?
Джон: Два ящика с бутылкой русской водки?
— Меня бы здесь не было, если бы ты не была такой храброй.
— Пустяки. Я всегда хотела сказать, что поймала за кого-то пулю, и теперь я могу. Так что, это я должна тебя благодарить.
— Что плохого могло бы случиться, если бы я сказал ей правду?
— Ну, я сказала парню правду и его шарахнуло молнией… Статистически это не должно повториться.