Искусство – это не общность целей и не благородная миссия. Это выражение души художника, его индивидуальности, его титанического стремления возвыситься над обыденностью, сказать новое слово, извлечь неожиданный, загадочный, яркий самородок из-под смутных наслоений нашего бытия, заметить бесконечное в повседневном – настоящее искусство снисходит на нас как счастливое откровение, воспламеняет всё наше существо!
Мы пишем всё, что видим. Техника — это всё! Без техники мы не могли бы выразить никакие ощущения.
Каждый может изучить технику, как и историю искусства и теорию живописи. Но нельзя научить человека должным образом применять полученные знания. Нельзя объяснить другому художнику, что именно он должен чувствовать своим сердцем и что должен выразить в своем произведении.
ТВОРЧЕСТВО – это радостно-мучительный одухотворённый труд с неповторимой печатью личности. Высокому творчеству покровительствуют Божества.
*
Искусство – это эмоциональное проникновение в матрицу явления.
*
Творчество – это созидание новой реальности на пути к идеальному.
*
Невозможно написать Мону Лизу без водительства Духа. Улетучиваясь, Он оставляет чёрные квадраты Малевича.
Есть произведения, на которые надо смотреть долго. Есть такие — на которые надо смотреть издалека. И есть такие, на которые смотреть не нужно.
Что делать с творческим затором? – Перестать корчить из себя творца! Потому что писать, рисовать, сочинять музыку нужно, когда не можешь иначе. Бетховен ни у кого бы не стал спрашивать: «Извините, а стоит ли мне играть свои сонаты?» Нет! Он просто не мог этого не делать! И у него не было заторов. Какие заторы могут быть у Баха! Ты садишься за орган и музыка рождается. Точка. Почему? Потому что ты Бах. Если ты садишься у тебя ничего не рождается, то значит пошёл вон, встань из-за органа и перестань населять мир уродливыми звуками. Точка.
... искусство доставляет радость только самому творцу, в момент творчества. Но это «радость», от которой иные вешались, стрелялись, сходили с ума. Каторга, самая настоящая каторга. И оттого, что без нее жить еще невыносимее, она легче не становится, именно от этого она еще страшнее. С обычной каторги можно хоть убежать или по меньшей мере надеяться на то, что убежишь рано или поздно. А тут надеяться не на что.
— Хаим Сутин «Мясная туша». Двадцать пятый год.
— Нет такой темы.
— Верно. Картина хорошая? Ну, скажите? Неправильного ответа нет. И учебника с подсказками тоже нет. Не так-то легко, верно?
— Я скажу. Картина плохая. Это не произведение искусства. Просто гротеск.
— С каких пор запрещён гротеск? По-моему, в ней агрессия, борьба и эротика.
— У тебя всюду эротика.
— Эротика есть везде. Девушки.
— А есть критерии?
— Конечно же есть. Иначе вышивки на подушках приравняли бы к полотнам Рембрандта.
— У моего дяди две такие подушки. Он обожает этих клоунов.
— Есть критерии — техника, композиция, тона, и если вы хотите сказать, что гнилая мясная туша — это искусство, да ещё прекрасное, чему мы научимся здесь?
Я преклоняюсь перед мистером Диснеем и тем, чего он сумел достичь с помощью многих одаренных художников. Меня потрясает каждый раз, как подумаю о том, сколько радости он и его компания принесли миллионам детей и взрослых во всем мире.
Творчество для художника — страдание, посредством которого он освобождает себя для нового страдания. Он не исполин, а только пестрая птица, запертая в клетке собственного существования.
Жаль, что мы не рисуем прямо глазами. Как много пропадает на длинном пути от глаз через руки к кисти.
Cлайд с цитатой