Страдание — да ведь это единственная причина сознания.
Я крепко убежден, что не только очень много сознания, но даже и всякое сознание — болезнь.
Страдание — да ведь это единственная причина сознания.
Я крепко убежден, что не только очень много сознания, но даже и всякое сознание — болезнь.
Клянусь вам, господа, что слишком сознавать — это болезнь, настоящая, полная болезнь.
Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всём.
Да и что такое страдание? Не боюсь его, хотя бы оно было бесчисленно. Теперь не боюсь, прежде боялся. Знаешь, я может быть не буду и отвечать на суде... И кажется столько во мне этой силы теперь, что я все поборю, все страдания, только чтобы сказать и говорить себе поминутно: я есмь! В тысячи мук — я есмь, в пытке корчусь — но есмь! В столпе сижу, но и я существую, солнце вижу, а не вижу солнца, то знаю, что оно есть. А знать, что есть солнце — это уже вся жизнь.
... Мне нужно лишь то, что приобретается могуществом и чего никак нельзя приобрести без могущества: это уединенное и спокойное сознание силы! Вот самое полное определение свободы, над которым так бьется мир! Свобода!
... о чем может говорить порядочный человек с наибольшим удовольствием? Ответ: о себе.
А в самом деле: вот я теперь уж от себя задаю один праздный вопрос: что лучше — дешевое ли счастие или возвышенные страдания? Ну-ка, что лучше?
Человек существо легкомысленное и неблаговидное, и может быть, подобно шахматному игроку, любит только один процесс достижения цели, а не самую цель. И, кто знает, может быть, что и вся-то цель на земле, к которой человечество стремится, только и заключается в одной этой беспрерывности процесса достижения, иначе сказать — в самой жизни, а не собственно в цели.