Сьюзан Форвард. Мужчины, которые ненавидят женщин, и женщины, любящие этих мужчин

Формирование реалистического взгляда на партнеров, понимание и принятие их достоинств и недостатков требует времени. При вихревых ухаживаниях поток эмоций настолько стремителен и мощен, что восприятие другого человека по причине шока отключается. Все, что нарушает созданную картину «идеальной» новой любви, игнорируется или блокируется. Как будто оба партнера находятся в шорах. Все наше внимание концентрируется на том, какие чувства будит в нас другой человек, а не на том, какова его сущность. Ход мысли таков: если благодаря этому человеку я испытывают чудесные чувства, он должен быть чудесным.

0.00

Другие цитаты по теме

Его любовь даже выглядела особенно жаркой и сильной. Трагизм состоял в том, что он делал все возможное, чтобы разрушить женщину, горячую любовь к которой декларировал.

С раннего детства нам объясняют, что ответом на все является любовь. Она всех делает лучше, нам только остается убедить мужчину любить нас, и тогда жить станет хорошо и бесконечно счастливо. Еще нас учат, что ради достижения этой любви от нас тоже кое-что требуется. Сглаживать углы, уступать, извиняться и делать вид, что все в порядке. Как оказалось, именно это и стимулирует мизогина на хамское отношение к партнерше.

Мы как будто заключаем явный и неявный контракт, соглашение с мизогином. Явный контракт гласит: я люблю тебя и хочу быть с тобой. Неявный, обусловленный нашими скрытыми потребностями и страхами, — намного более жесткий и обязательный к исполнению. В этом неявном контракте вы декларируете: мое душевное состояние зависит от твоей любви, чтобы добиться ее, я постараюсь быть уступчивей и отказываться от своих собственных потребностей и желаний. Суть декларации мизогина: моя эмоциональная безопасность зависит от того, насколько я тебя контролирую.

Идеализация — это палка о двух концах. Она дает чудесное ощущение, которое льстит, но и одновременно скрывает от женщины то, что она обречена на провал. Невозможно все время находиться на пьедестале, на который тебя возводит мизогин, потому что у тебя нет права на ошибку. Если партнерша в плохом настроении или ведет себя так, как мизогину не нравится, он видит в этом ее несовершенство. Он нанял себе в подруги богиню, а она не соответствует должностному расписанию. Его презрение и разочарование по сути дает ему право на то, чтобы от проявлений любви перейти к критике, обвинениям и обидам.

Обычно мизогины разочаровываются уже в самом начале отношений. Однако поскольку любовные чувства и возбуждение все еще продолжаются, ярость быстро уходит на второй план. Даже если женщина испытывает шок, он представляет собой всего лишь одну фальшивую ноту в общей симфонии добрых чувств.

Сначала вспышки гнева у мизогина бывают редкими. Они не становятся нормой, пока между партнерами не возникают какие-либо обязательства, признание в любви, съезд, обручение, брак. И когда мизогин понимает, что жертва на крючке, ситуация быстро меняется.

Атмосфера в родительском доме складывалась из невероятного стресса в сочетании с элементами любви, доброты, обожания. Результатом этого была жуткая каша из эмоций. Таким образом Джеки получила установку, что драма является существенной частью любви.

Эта драма может успешно маскировать, как и любая другая аддикция, разрушительные и инфантильные стороны отношений. Хаос удерживает участников в состоянии такой эмоциональной бури, что они не в состоянии разумно оценивать ситуацию. Часто оба партнера настолько истощены и обессилены войнами, что не могут даже просто задуматься.

Дети из этих драматических домов часто вырастают с представлением, что стресс является интегральной частью любви. Поэтому из девочек из таких драматических семей вырастают идеальные партнерши для харизматичного, взрывного мизогина. Они привыкли к противостоянию, стрессу, драме и считают их «нормой». Они считают резкие переходы от отчаяния к радости, от любви к ненависти, от насилия к бурному сексу доказательством любви.

Если он и раньше любил ее, то теперь, когда она взяла на себя заботу о нем, просто сходил по ней с ума. Для Джима, как для многих других мизогинов, забота является доказательством истинной любви.

«Папа всегда прав»: мальчик, которого растили в таком семейном укладе, постигает мир через узкий и жесткий отцовский взгляд на вещи. Ребенка не учат исследовать новые идеи или формировать свое мнение и отношение к жизни, ему не разрешают даже мельчайших ошибок. Отец-тиран формирует диктатуру, где только ЕМУ разрешается самовыражаться. Большая часть этого самовыражения состоит в вспышках гнева и наказаниях домашних, осмелившихся не согласиться с отцом. У ребенка нет шансов выражать свои мысли или чувства, если они отличаются от отцовских. Эта система подавления неизбежно способствует накоплению у ребенка скрытого гнева, который ни в коем случае нельзя показать. Он весь остается внутри. На отца категорически нельзя сердиться, от отца нельзя отличаться. В дополнение к этому отец-тиран становится ролевой моделью того, как мужчины должны обращаться с женщинами. С женщинами можно обращаться плохо; мужчины сильны, только если женщины беспомощны.

Холодная, отвергающая мать часто не только не проявляет любви и не уделяет внимания, тем самым вызывая фрустрацию у сына, но и наказывает его за естественную потребность в матери. Это формирует в нем установку, что ЕГО ПОТРЕБНОСТЬ В ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКЕ ЯВЛЯЕТСЯ НЕПРИЕМЛЕМОЙ И ПОСТЫДНОЙ. Он может начать изо всех сил прятать свою ранимость. Многие мизогины изображают мачо и проявляют агрессию по отношению к женщинам, защищаясь таким образом от неприемлемого чувства ранимости.

Печальная логика всего этого подразумевает, если потребности мизогина неприемлемы, то потребности партнерши тем более, поскольку они слишком четко напоминают ему о его собственных. Поэтому мизогин должен отрицать их. Частично это объясняет, почему многие мизогины настолько бесчувственны к душевным и даже физическим страданиям их спутниц.

Когда словесной агрессии недостаточно, чтобы выплеснуть гнев, гнев оказывается похороненным заживо. К несчастью, если такая сильная эмоция, как гнев, не получает нормального выражения, она никуда не исчезает. Она находит себе другой выход. Для Джеки, как и для других детей, с которыми плохо обращались, этим выходом стала она сама.

Джеки начала направлять свои гневные чувства бумерангом на себя самое. Она стала чувствовать себя виноватой за переживание таких сильных и запрещенных эмоций и убедила себя, что она испытывает их, потому что она — просто ужасная. Таким образом, гнев превратился в ненависть к себе.

Потом Джеки попыталась искупить свои гневные эмоции путем формирования соответствующего комплекса поступков, призванных доказать всем, включая ее самое, что она действительно хорошая и заслуживает любви, а еще, что самое главное, — не сердится. Она стала гиперуступчивой, гиперприспосабливающейся и субмиссивной. Этому учат многих девочек. Затем они переносят сформированные в детстве модели поведения во взрослую жизнь.

Проблема такого способа защиты от гнева состоит в формировании порочного круга. Чем больше девочка уступает, тем больше игнорируются ее чувства и потребности, тем больше ее гнев и тем еще более уступчивой она становится, чтобы справиться с этим гневом. В этом колесе вертится каждый ребенок, с которым плохо обращаются.

Всю жизнь нам говорили, что романтическая любовь обладает волшебным свойством помогать нам, женщинам, полностью реализоваться и стать счастливыми. Книги, телевидение, кино помогают укрепить это убеждение. Парадокс состоит в том, что даже самые разрушительные мизогинные отношения начинаются с точно такого же волнения и ожидания.

Отцовский пример — не единственный триггер формирования презрительного отношения к женщинам. Можно стать мизогином, если мать душит гипертрофированными контролем и заботой. В то время как мать-жертва не дает достаточной защищенности, удушающая мать пережимает с этим. Этот тип женщин должен контролировать всех и вся в семье. Она достигает этого тем, что влезает в дела чужих людей и убеждает их, что только она знает, как справляться с проблемами или подходить к ним. Она не отпускает своих детей, даже когда они вырастают.