Если он и раньше любил ее, то теперь, когда она взяла на себя заботу о нем, просто сходил по ней с ума. Для Джима, как для многих других мизогинов, забота является доказательством истинной любви.
Его любовь даже выглядела особенно жаркой и сильной. Трагизм состоял в том, что он делал все возможное, чтобы разрушить женщину, горячую любовь к которой декларировал.
Понятно, что когда люди встречаются, влюбляются, съезжаются и начинают строить планы на свадьбу в течение нескольких недель, речь идет не только о любви и желании быть вместе.
Эти люди испытывают повышенную, почти невыносимую потребность в как можно более скорейшем растворении, «слиянии» с другим человеком. Их отдельное «я» становится вторичным, на первый план выходит любовь. Они начинают жить чувствами партнера. Каждое изменение настроения тут же переходит к другому. Часто работа, дружба и другие занятия становятся второстепенными. Невероятное количество энергии уходит на то. Чтобы любить, быть любимым, получать одобрение от любимого, психологически партнеры сплавляются друг с другом.
Мизогин, как и все мы, нуждается в чувстве, что о нем заботятся, что его любят, в ощущении безопасности. Будучи взрослыми людьми, мы реализуем эти стремления посредством физической близости, общих эмоций, родительства. Однако мизогин панически боится этих стремлений. Его нормальная потребность в близости с женщиной смешана со страхом, что она эмоционально опустошит его. Он таит в себе скрытое убеждение, что если он полюбит женщину, она получит власть причинять ему боль, лишать его всего, он в ней увязнет, а она потом его покинет. Как только мизогин приписывает женщине всю эту огромную мифическую силу, она начинает наводить на него страх.
В попытках утишить эти страхи мизогин задается целью, обычно бессознательно, отобрать у женщины, вошедшей в его жизнь, как можно больше сил. Он исходит из тайного убеждения, что если он лишит женщину уверенности в себе, она станет зависеть от него точно так же, как он от нее. Стараясь сделать ее как можно слабее, чтобы она не смогла уйти, он успокаивает один из своих собственных страхов — страх быть покинутым.
Все эти интенсивные, конфликтующие эмоции делают партнершу мизогина не только объектом любви и страсти, но и фокусом его ярости, паники, страха и, неизбежно, ненависти.
С раннего детства нам объясняют, что ответом на все является любовь. Она всех делает лучше, нам только остается убедить мужчину любить нас, и тогда жить станет хорошо и бесконечно счастливо. Еще нас учат, что ради достижения этой любви от нас тоже кое-что требуется. Сглаживать углы, уступать, извиняться и делать вид, что все в порядке. Как оказалось, именно это и стимулирует мизогина на хамское отношение к партнерше.
Мы как будто заключаем явный и неявный контракт, соглашение с мизогином. Явный контракт гласит: я люблю тебя и хочу быть с тобой. Неявный, обусловленный нашими скрытыми потребностями и страхами, — намного более жесткий и обязательный к исполнению. В этом неявном контракте вы декларируете: мое душевное состояние зависит от твоей любви, чтобы добиться ее, я постараюсь быть уступчивей и отказываться от своих собственных потребностей и желаний. Суть декларации мизогина: моя эмоциональная безопасность зависит от того, насколько я тебя контролирую.
Как только мы начинаем исследовать силы, которые двигают мизогином, мы обнаруживаем, что большая часть проявляемого им насилия маскирует невероятную тревожность по отношению к женщинам. Мизогин находится в самом центре конфликта между его потребностью в женской любви и глубинным страхом перед ней.
Поскольку ее потребности отличались от его потребностей, он назвал их «отвратительными», таким образом запрещая ей просить у него вещи, в которых он не желает участвовать. Оскорбления и наказания — стандартная реакция мизогина на сексуальные предпочтения, которые отличаются от его собственных.
Атмосфера в родительском доме складывалась из невероятного стресса в сочетании с элементами любви, доброты, обожания. Результатом этого была жуткая каша из эмоций. Таким образом Джеки получила установку, что драма является существенной частью любви.
Эта драма может успешно маскировать, как и любая другая аддикция, разрушительные и инфантильные стороны отношений. Хаос удерживает участников в состоянии такой эмоциональной бури, что они не в состоянии разумно оценивать ситуацию. Часто оба партнера настолько истощены и обессилены войнами, что не могут даже просто задуматься.
Дети из этих драматических домов часто вырастают с представлением, что стресс является интегральной частью любви. Поэтому из девочек из таких драматических семей вырастают идеальные партнерши для харизматичного, взрывного мизогина. Они привыкли к противостоянию, стрессу, драме и считают их «нормой». Они считают резкие переходы от отчаяния к радости, от любви к ненависти, от насилия к бурному сексу доказательством любви.
Холодная, отвергающая мать часто не только не проявляет любви и не уделяет внимания, тем самым вызывая фрустрацию у сына, но и наказывает его за естественную потребность в матери. Это формирует в нем установку, что ЕГО ПОТРЕБНОСТЬ В ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКЕ ЯВЛЯЕТСЯ НЕПРИЕМЛЕМОЙ И ПОСТЫДНОЙ. Он может начать изо всех сил прятать свою ранимость. Многие мизогины изображают мачо и проявляют агрессию по отношению к женщинам, защищаясь таким образом от неприемлемого чувства ранимости.
Печальная логика всего этого подразумевает, если потребности мизогина неприемлемы, то потребности партнерши тем более, поскольку они слишком четко напоминают ему о его собственных. Поэтому мизогин должен отрицать их. Частично это объясняет, почему многие мизогины настолько бесчувственны к душевным и даже физическим страданиям их спутниц.
Формирование реалистического взгляда на партнеров, понимание и принятие их достоинств и недостатков требует времени. При вихревых ухаживаниях поток эмоций настолько стремителен и мощен, что восприятие другого человека по причине шока отключается. Все, что нарушает созданную картину «идеальной» новой любви, игнорируется или блокируется. Как будто оба партнера находятся в шорах. Все наше внимание концентрируется на том, какие чувства будит в нас другой человек, а не на том, какова его сущность. Ход мысли таков: если благодаря этому человеку я испытывают чудесные чувства, он должен быть чудесным.
Отцовский пример — не единственный триггер формирования презрительного отношения к женщинам. Можно стать мизогином, если мать душит гипертрофированными контролем и заботой. В то время как мать-жертва не дает достаточной защищенности, удушающая мать пережимает с этим. Этот тип женщин должен контролировать всех и вся в семье. Она достигает этого тем, что влезает в дела чужих людей и убеждает их, что только она знает, как справляться с проблемами или подходить к ним. Она не отпускает своих детей, даже когда они вырастают.
Cлайд с цитатой