Я закрываю глаза, но это не помогает. Во тьме огонь горит еще ярче.
Мама топит своё горе в работе.
У меня работы нет. Горе топит меня.
Я закрываю глаза, но это не помогает. Во тьме огонь горит еще ярче.
— Что они с ним сделают? — спрашиваю я.
Прим говорит так, будто ей по меньшей мере тысяча лет:
— Все, что потребуется, чтобы сломить тебя.
Я вытягиваю себя из ночных кошмаров каждое утро, и нахожу, что в пробуждении нет никакого облегчения.
Я превратила его в частичку своих собственных Игр? Это низко, но я не уверена, что это ниже моего достоинства.
Я нахожусь в ловушке дни, годы, может быть, целые века. Мёртвая, но не умершая. Живая, но всё равно что упокоившаяся. Такая одинокая...
— Не дай ему разлучить нас. Тяжело дыша, Пит сражается со своими кошмарами.
— Нет. Не хочу... Я почти до боли стискиваю его руки.
— Будь со мной.
Зрачки Пита суживаются до размера булавочных головок, быстро расширяются, затем возвращаются к нормальному размеру.
— Всегда, — шепчет он.