Ты угрожаешь мне смертью? Если хочешь испугать меня, угрожай жизнью.
— Я ищу правду.
— Вы ещё очень молоды. Я давно усвоил, что правда изменчива.
Ты угрожаешь мне смертью? Если хочешь испугать меня, угрожай жизнью.
Я бы не стал картировать реки или забираться на мыс, чтобы замерить высоту или поставить флаг. Это бессмысленно. Салипсийское самовозвеличивание. Как для тех учёных, изучающих планеты, всего лишь ради астрономического просветления, для ботаника, изучающего пёстролистность амазонского папоротника, как для зоолога, бесконечно увлеченного змеиной чешуёй. И ради чего? Знания ради знаний, ради открытий, чтобы воткнуть свой флаг в правду. Есть лишь одна стоящая цель. Для научных исследований. Докопаться до сути того, что отделяет жизнь от смерти. Всё остальное, начиная с глубины морского дна и кончая пиком самой высокой горы на самой далёкой планете, не имеет смысла. Жизнь и смерть — вспышка, отделяющая одно от другого, быстрее крыла летучей мыши, прекраснее любого соперника. Вот моя река, это моя гора, и там я воткну свой флаг.
— Поэты пишут о смерти как о чём-то безмятежном. Интересно, так ли это на самом деле? Ведь смерть — это же конец всему.
— Но разве это конец? Может, это лишь переход, движение к чему-то иному.
— К небесам?
— Кто знает. Некоторые вещи нам не дано познать, по крайней мере до самой смерти.
— Поэты пишут о смерти как о чём-то безмятежном. Интересно, так ли это на самом деле? Ведь смерть — это же конец всему.
— Но разве это конец? Может, это лишь переход, движение к чему-то иному.
— К небесам?
— Кто знает. Некоторые вещи нам не дано познать, по крайней мере до самой смерти.
Что ж, кажется, у нас есть подопытный, сомнительно-египетского происхождения, который в какой-то момент своей жизни решил заточить себе зубы, покрыться иероглифами и развить панцирь.
В дальнейшем ты узнаешь, что каждому из нас есть чего стыдиться. Грехов, которые мы совершили.