— А светофор здесь ничего не значит?
— Ну почему, зелёный свет — проезжай, жёлтый свет для украшения.
— А как насчёт красного?
— Просто рекомендация.
— А светофор здесь ничего не значит?
— Ну почему, зелёный свет — проезжай, жёлтый свет для украшения.
— А как насчёт красного?
— Просто рекомендация.
Если столкнулся с чем-то хорошим, нужно за это держаться, пока не будет пора отпустить.
Щербаков: Вы в Италии прям в кафе? А оно называется как?
Незлобин: Итальяно кафетерия.
Тамби: Ну, ты по-итальянски еще «шпрехаешь»?
Щербаков: А что ты не поедешь в Милан? Саша фром Милаша.
— Венеция — самый прекрасный, самый романтичный город в мире.
— Правда? А я слышала, что он тонет.
— Фрэни, ее даже скорая не возьмет. Только если она всю кровь потеряет.
— Тогда давайте перережем ей горло.
А вообще в Италии практикуются два культа: порнографии и религии. Народ воспитывают консервативно-религиозным, и в то же самое время министр культуры выступает с речью, что он скорее вложил бы деньги в ночные клубы, чем в культуру. В нашем парламенте заседают одновременно священники и порнозвезды.
Говорят, в Альпах между Веной и Венецией проложили железную дорогу, когда еще не было поезда, который мог бы по ней проехать, но ее все равно построили. Они знали, что такой поезд появится.
А что, если бедняга Пизанская башня, в сущности, правильно стояла, а это наша земля со всеми нашими земными делами под ней скособочилась?
— А где все?
— Ваша жена наверху с Руби.
— Знаете, Фрэнсис, если бы в этом доме сегодня были выборы — я бы проиграл. Даже если бы моим противником был сам сатана.