Всё обесценивается, пока не уходит вовсе.
Я слышала, что конец — это новое начало, просто мы этого еще не знаем. Я хотела бы в это верить.
Всё обесценивается, пока не уходит вовсе.
Я слышала, что конец — это новое начало, просто мы этого еще не знаем. Я хотела бы в это верить.
Прошло первое утро, первый день, затем первая смена. Время вбирает в себя всё, время уносит прошлое всё дальше, и наконец остается только темнота. Тьма. Иногда мы кого-то находим во тьме, иногда снова теряем. Вот всё, что я знаю, и случилось это в 1932 году, когда тюрьма, находившаяся в ведении штата, ещё располагалась в Холодной горе.
И электрический стул, естественно, тоже.
Я герой, я спасаю людей... до тех пор, пока не переступаю порог дома, где я просто отец и муж, которого вечно нет рядом.
— Ну почему, если что-то теряешь, то обязательно важное? Например, новый зонтик. Никогда ведь не потеряешь старый и поломанный.
— Ладно, ещё зонтик, но выигрышный лотерейный билет... Ты кладёшь что-нибудь куда-нибудь, а потом забываешь. А когда ищешь, то находишь много всего другого.
— Может быть, потерянные вещи кажутся нам более ценными, чем обычно.